Марик Лернер - Обмануть смерть

– Выходит, и другое тебя не должно волновать. Смерть тебя ждет не здесь.

– И тебя тоже, – зло отрезал Куш.

– И меня, – легко согласился товарищ. – Так что и дергаться нет смысла.

– Вы это о чем? – спросил один из стоящих рядом.

– Да после выпуска пошли к гадальщику спросить о судьбе, – легко поделился Феликс, врезав локтем Кушу в бок, чтобы рот не открывал. Неизвестно, как там будет дальше с Навсаром, но вряд ли излишнее внимание окружающих тому в радость.

– Они вам скажут, – заржал солдат. – Кто ж плохое обещает, да за ваши деньги? – Не-а. Идти нам придется. Больше некому. Вы, молокососы, посмотрите на обстановку! Не конницу же пускать на готовых к обороне!

Лагерь мятежников с одной стороны перекрывался остатками Легиона, со второй упирался в ручей. Кто бы ни руководил аголинами, голова у него работала, и поставили ее правильно. И вода рядом, и коннице идти по мокрому не слишком удобно. Да и не посмеют бившиеся вчера и еле собравшиеся с силами фемы атаковать ощетинившиеся копьями возы. Разве орден пойдет или кирасиры, но любой приличный командующий трижды подумает, прежде чем гнать их вперед.

– Между прочим, – негромко напомнил Феликс, – он ничего не говорил на тему невозможности остаться без рук, ног или важного для общения с женщинами кое-какого места.

Оба с подозрением уставились на него.

– Ты думай, что говоришь!

– И про отправку на север дату не называл, – добил Феликс окончательно.

– Умеешь порадовать, – с тоской сказал Куш.

– В этом и проблема с пророчествами. Даже когда все вроде ясно-понятно, вариантов много.

Стоявшая впереди легионеров редкая цепочка еще вчера вражеских егерей внезапно открыла огонь. В лагере повалилось несколько людей, многие шарахнулись в стороны, незамедлительно грянул ответный мощный залп. Толку от него оказалось немного, несмотря на многочисленность стволов у противника. Лишь впереди у ног застрельщиков по земле защелкали пули, да один из них схватился за плечо. Видать, и у аголинов нашлось подходящее длинноствольное ружье.

– Вот вчера так же, – под начавшийся последовательный обстрел, заставляющий осажденных лезть в укрытие под телеги, со злорадством в голосе произнес Куш, – мы шли под огнем, и ничего. А эти – крысы!

– Нет ничего героического в стоянии под обстрелом, – меланхолически поведал ветеран рядом. Одно дело приказ, его выполнять положено. Другое – глупость. Не подставляться, не разбегаясь при том, тоже большое умение. Кажется, с этими еще хлебнем. Вишь, как себя ведут.

– Еретики хуже всех, – поддержал второй. – Они за веру дерутся, не из долга или там золота жаждут. Эти вчера с бегущими фемами столкнулись, много побили, и хоть бы себе чего взяли, – он с отвращением плюнул. – Раненых и калечных резали, сдающихся, будто скот, забивали. А ведь выкуп могли взять. Нет! Им вера все застит. И нас не пожалеют. Потому и мы их брать не должны. Правильно командиры решили – всех вырезать. До последнего!

Где-то в районе нахождения Акбара, судя по стягу, поднялись облака белого дыма, а затем донесся грохот. Заговорили орудия, внося свой вклад в начавшийся бой. Из-за спин откликнулась тяжелая артиллерия, которую с немалым трудом дотащили до осажденных. Несколько бесконечно длинных мгновений длилась тишина, а затем со стороны телег ответили. В воздухе знакомо завизжало, и ядра шлепнулись возле егерей.

Моментально последовала команда, и выстроенные в шахматном порядке квадратики легионеров отступили назад, к батареям, освобождая проход для стрельбы и попутно простейшим маневром превращая попытки достать их артиллерийским огнем в пустую трату пороха и времени. Семь небольших арматок – пушечек еретиков, закрепленных на телегах, не могли обеспечить необходимую дальность стрельбы и развернуться, поскольку возки скрепили цепями, а жерла отдельных колес не имели и обеспечить разворот не могли. Вот пошли бы атакующие на штурм, непременно накрыли бы картечью с соответствующим результатом.

– Пали, пали, пали! – кричали голоса, и каждую минуту орудия новых союзников выпускали очередную порцию ядер, попадающих в возы.

Два десятка пушек с каждой стороны, половина тяжелые, привезенные неизвестно зачем еще визирем, крушили выстроенную из телег ограду, разбивая борта, ломая колеса, опрокидывая на людей и поражая их еще и разлетающимися щепками. Даже перелетев через телеги, они из-за немалой скученности наносили урон людям, попадали в животных и вносили сумятицу в происходящее.