Екатерина Горина - Морок [СИ]

— То есть… То есть по этим ходам можно быстро дойти до королевского суда? Можно услышать, что говорят в другой комнате? — задумчиво проговорил Миролюб. — Но нет, нет! Ведь флейтист не выходил никуда. Да и зачем ему? Ведь, вот вы знаете, когда королеву увели казнить, он сам, по своей воле пошел за ней на казнь! Вряд ли бы он захотел такого исхода для королевы, зная, что это и ему самому грозит смертью…

— Но вы же не видели, как его убили? — настаивала Мария. — И, по-моему, моя версия лучше вашей. Во всём виноват флейтист!

— Вот не хотел вам говорить, но белладонна — это яд! Вы напоили мужа ядом, — тут же отомстил Миролюб и тут же спохватился. — Что вы, простите, не слушайте меня, это я от злости, простите, не верьте мне…

— А! — воскликнула Мария. — Вот оно что! Теперь всё сходится! Вот почему!

— Что? Что случилось? Послушайте, да не слушайте вы меня, я не разбираюсь в травах, или что это такое белладонна ваша? Может, грибы? Вот видите, я совсем в этом ничего не понимаю!

— Нет-нет, все вы понимаете! — продолжила Мария. — И не бойтесь вы, я не обиделась. Наоборот! Теперь всё, что мне говорил старый ключник и эти тени про то, что я убийца… Да-да-да… Надо же! А я не поверила!.. Сейчас вы поймёте, если не будете зудеть про то, что ничего не понимаете. Сюда меня привёл флейтист, а сам куда-то исчез. Он-то исчез, но меня окружили местные духи. И я услышала слово в свой адрес: «Убийца». С тех пор я хожу здесь и пытаюсь понять, за что мне всё это. Почему убийца. А вот теперь я всё начинаю понимать… Ведь это всё меняет, хороший мой! Славный мой! Спасибо вам! Я могу доказать, что не убийца! Во всяком случае, я не думала никого убивать. А значит, меня могут оправдать… А знаете ли вы, что значит в моем положении то, что меня могут оправдать?

Миролюб отрицательно мотал головой.

— Да всё просто, — продолжила Мария. — Смысл тот же, что и в вашем случае. Если найдётся новый король, то старого можно убрать. И у меня так же. Если найдется убийца, значит меня можно будет убрать. Мне не надо будет мотаться по этим сырым переходам… Понимаете? Это флейтист дал мне эти капли, которыми я поила мужа, до смерти поила… Понимаете? Я-то думала, что это лекарство… А потом он меня — сюда… И всё. И темнота. Поверьте, мой хороший, ваши приятели, скорее всего, ни в чём не виноваты. А козни строит тот самый черноволосый юноша… Не знаю, зачем, не спрашивайте. Но поверьте женской интуиции…

— Но… Но тогда нужно спешить, — заволновался Миролюб. — Если всё так, как вы говорите, сейчас в тронном зале они коронуют Иннокентия. Флейтист умеет уговаривать. Иннокентий — хороший малый, не сможет отказать, тем более если ему скажут, что королевство и люди будут в опасности без короля… А после этого они выведут меня, и история с Евтельминой повториться, только казнить в этот раз будут Иннокентия, сделав меня соучастником в ещё одном убийстве… Видимо, флейтист ненавидит всех королей вообще. Мы, потомки старых противоборствующих королев, привыкли делить на наших и чужих. А флейтист не занимает ничьей стороны, желая уничтожить обе линии… Как мне отсюда выбраться?

— Не знаю, вся надежда на то, что ваши друзья успеют вызволить вас до той самой коронации.

— Да придумайте же что-нибудь, пожалуйста, Мария! Ведь вы столько знаете! — закричал Миролюб.

— Поверьте, мне и самой нужно, чтобы и у вас, и у ваших приятелей всё получилось, потому что мне нужно, чтобы сюда пришёл флейтист и занял мое место, освободив меня, а он по своей воле этого не сделает. Мне нужна и ваша помощь, и помощь ваших друзей… Но я ума не приложу, как нам быстро и правильно решить эту загадку…

Карты не были похожи на те, что Иннокентий видел и раньше. Они были немного больше, чем те, к которым привыкли в Краю, и держать их в руках было гораздо приятнее, казалось, их поверхность будто состоит из мягкого, скользкого шёлка. Они даже словно немного переливались. Странно было только, кто мог выбросить такую чудную колоду. Видно было, что удовольствие не из дешёвых. Хотя, если предположить, что карты принадлежали королям, то для них такое вовсе и не считается роскошью, подумаешь, расписные листочки из тонкой материи с искусно нанесёнными на них изображениями. Это простому человеку кажутся излишеством вещи дороже куска постного мяса, а для жителей замка — это обычная повседневность.

Иннокентий не мог оторваться, он разглядывал, вертел, подносил ближе к глазам карты, отдалял их от себя. Так чудно, так завораживающе красиво и гордо смотрели на него пехотные полки бубнового короля, немного морщили нос красавицы-дамы, заносчиво косились валеты, роскошные замки и уютные деревеньки тузов то напоминали родные места, то показывали чужие, зловещие, шестерки, как им и положено, являли дороги всех видов: от узких горных тропочек и хлипких болотных тропинок до самого великого тракта, который соединял разные концы Края. Чем дольше смотрел Иннокентий, тем больше эти дороги становились ему будто знакомы, казалось, он видит приметы, встреченные на пути, и готов поклясться, что он ходил этими путями. Что удивительно, Иннокентий заметил, если карты размещать друг с другом, то будет открываться какой-то новый вид. Вот восьмерка червей легла рядом с тузом той же масти, и тут же то ли в памяти, то ли и вправду перед глазами пробежала встреча его с Леей, вся картина возникла вдруг в таких подробностях, что, казалось, протяни Иннокентий руку и дотронется до волос подруги. А вот трефовый туз лёг рядом с шестеркой той же масти, сверху на них упала семёрка червей, и на душе Иннокентий потеплело, он вспомнил своего доброго, хоть и не совсем хорошего, но уже почти родного Казимира. Тут же нашёлся и король треф, Иннокентию даже показалось, что король, так похожий на Казимира, подмигнул ему. Юноша помотал головой. Однако видение не только не исчезло, в следующую минуту то, что предстало перед глазами Иннокентия, напугало его: голова трефового короля, только что весело подмигивавшего ему, упала и исчезла, будто её и не было. Иннокентий в ужасе откинул карты, уверяя себя, что всё это из-за невыносимой усталости. Через несколько мгновений юноша уже смеялся над собой, удивляясь, до чего он умеет сам себя удивить и напугать. Иннокентий снова взял колоду в руки, перемешал карты и, держа рубашкой вверх, начал скидывать на стол перед собой по одной карте.