Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

самой реки. Женщина не пришла в восторг от вида сажи и засохшей крови, но звонкая

серебряная монета вселила в нее достаточно оптимизма. Затем на рынок, прикупить еды.

К мяснику, за свежей говядиной. И к угольщику, заказать дров и угля. В работе кузнеца

есть свои плюсы. Он всегда при деньгах и при работе.

Закончив с делами, домой кузнец вернулся только к полудню. Дом нуждался в солидной

уборке, и он не стал затягивать с этим. Сняв чан с очага, он поставил туда котел, и нарезал

в него мясо. Вооружившись щетками, тряпками и ведром, он поднялся на верх.

Следующие два часа, чумазая Сольвейг провела сидя на табурете рядом с камином. За это

время Арон перевернул комнату вверх дном. Все что ему нравилось, летело в одну кучу.

Остальное – в топку. Там, где он проходил, сначала все начинало блестеть чистотой, а

потом занимало прежнее место. Все было хорошо пока он не добрался до маленькой

ниши, сразу за камином... Представляя, что сейчас будет, рыжая бестия накрылась с

головой покрывалом. Она то знала, что именно лежит под перевернутым тазом в том

самом углу.

- Черт!!! - воскликнул Арон от неожиданности. - Твою то мать! Дерьма в моей спальне

только не хватало!

Он бросил тряпку на пол и вышел из-за угла.

- И как прикажешь это понимать!?

Бестия не знала в какой угол метнуться. С одной стороны, он, конечно, прав. Но, с другой

стороны, она на цепи, а гадить как-то надо! Не дождавшись ответа, кузнец сходил вниз и

принес ржавый скребок. Бросив его и кусок мешковины ей под ноги он сложил руки на

груди и встал напротив.

- Я не буду это убирать! - прошипела она грозно.

- А есть ты будешь?

Она с ненавистью и обидой уставилась на него. Но кузнец был не умалим. А есть так

хотелось…

- Ну?!

- Хорошо! - прошипела она. - В первый и последний раз.

Скинув покрывало на пол, она спустила ноги с табурета и схватив скребок со злостью, направилась в угол. Морщась от отвращения, она соскоблила с пола все, что там было и

завернув в мешковину, протянула кузнецу.

- В огонь! - скомандовал он, - И скребок тоже.

Она повиновалась.

- И покрывало туда же!

Тяжко вздохнув, она бросила в топку и грязное покрывало, оставшись при своей чумазой

наготе.

- В моем доме не гадят! - заявил он. - Если тебе нужно куда то, скажи мне. Только так и

не иначе. Это понятно?

- Вполне, - прошипела она брезгливо, залезла на свой табурет и закрылась крыльями, не

желая более общаться.

Грязное покрывало вспыхнуло словно порох, брызнув снопом обжигающих искр. Кочерги

под рукой не оказалось и кузнецу пришлось быстро искать ей замену. Когда ткань

прогорела, он вытер вспотевший лоб и задумчиво посмотрел на чумазую бестию.

- Тебе цепь на ноге еще не надоела?

- Хочешь снять?

- Нет, просто хочу вернуть кочергу на место.

Присев на пол, кузнец поставил ее стопу себе на колено и бегло оглядел голень. Изогнутая

кочерга уже натерла небольшие ссадины на ее плотной коже.

- Будет больно, - предупредил он и подтянул к себе ослабленную цепь.

Но больно не было. Повеселевшая, Сольвейг, с замиранием сердца наблюдала, как

сильные пальцы кузнеца, виток за витком, осторожно разгибают толстую стальную

полосу.

- Ты очень силен, для человека, – заметила она.

- Для человека? Это ты так решила?

- Все знают, что люди слабы!

— Значит не все люди таковы. Я кузнец с самого детства, но есть мирные пахари и

земледельцы, что меня на лопатки одной левой укладывают.

Сняв импровизированные кандалы, кузнец встал. Критично осмотрев горе кочергу, он

выпрямил ее на сколько смог, а потом, слегка вспотев, скрутил в несколько витков.

Получилась, пусть и не идеально ровная, но витая безделушка. Довольный собой, Арон

повесил кочергу на место. А свободная Сольвейг снова забралась на свой табурет…

К концу второго часа, кузнец, наконец закончил творить вопиющий беспредел, называемый уборкой. Черный топор снова занял свое место возле софы, а натертый до

блеска меч перекочевал куда-то на первый этаж. Оставшиеся же на полу предметы, он

просто скидал в мешок, и уволок в подвал, с глаз подальше. Теперь, в просторной комнате

стало легче дышать, пахло влажной древесиной, и чистым, свеже постеленным бельем.

Солнечные лучи приятно переливались, отражаясь в кристально чистых стеклах… И

только Сольвейг балансировала на своем табурете, боясь опустить ногу на что-то чистое.

Довольный собой, Арон окинул взглядом свое аккуратное жилище. Когда взгляд пал на