Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

не наследить тут.

Когда он ушел, Сольвейг залезла в кадушку с ногами и сжалась в комочек. Слезы почему-то текли и текли, хотя она не хотела плакать. Вот только было почему-то очень обидно.

Не от чего-то конкретного, а так, вообще. Обидно и все…

Глава 8. Кровь на руках.

Солнце светило в окно, в комнату то и дело заглядывали любопытные птицы, цепляясь за

створки ставней. Теплый ветер порывами обдувал плечи и будоражил кончики крыльев.

Кузнец бренчал посудой где-то внизу. А она сидела и задавала себе вопросы, на которые

не могла найти ответа.

Наконец, он вернулся. Разбавил воду и ни слова не говоря, полил ее плечи из черпака.

Затем голову, спину и ноги… Вода была теплой и приятной. Присев рядом на табурет, он

облил ее голову душистым травяным варом и запустил свои длинные пальцы в ее

спутанные волосы. Она закрыла свои глаза и доверилась его сильным, надежным рукам.

Она чувствовала, как они скользят по ее волосам, как старательно трут ее спину, и плечи.

Как тщательно промывают каждый ее пальчик и коготок. Как мама делала это в детстве.

Так же мягко, и почти любя.

Только вот когда его ладони касались груди, бедер или живота, ощущения были совсем

другие. Он делал это с усилием, чтобы оттереть грязь. Но все же старался не сделать

больно. От этого груди ее наливались соками, а внизу живота разливалось приятное тепло.

То же самое чувство было когда он омыл ее в первый раз. Но тогда не было так

спокойно… И не лень ему было мокрой щеткой вычищать каждое перышко на крыльях, а

потом просушивать их чистыми полотенцами. Это тоже было приятно, и необычно.

Закончив с крыльями, кузнец расправил их вширь, и окатил ее чистое тело остатками

воды. Потом бережно, как ребенка, переставил дочь крылатых королей на чистый пол и

насухо обтер полотенцем. Выплеснув грязную воду в окно, он составил все в угол и

усадил ее к столу.

Когда он вышел в очередной раз, она встала во весь свой рост, и встряхнула влажные

крылья. Растопырив послушные перышки, она сладко потянулась и замерла… Легкий

ветерок продувал ее насквозь, напомнив радость свободного полета. Она представила, что

снова парит в небесах, влекомая восходящими потоками. Не выслеживая врага, не

пикируя с боевым кличем… а просто паря. Наслаждаясь полетом.

Открыв глаза, она вернулась на землю. Кузнец стоял, прислонившись к перилам, задумчиво разглядывая ее со стороны. В руках у него была все та же корзинка и

закопченный котелок с чем-то вкусным. Сольвейг вдруг вспомнила, как сильно хочет

есть. Солнце то уже перевалило за полдень, а ее еще не кормили…

- Твои крылья уже не болят?

- Почти нет. Но я еще не скоро встану на крыло…

- Чистой быть лучше, да?

- Да, - шепнула она. - А когда ты еще помоешь меня?

Он задумался на минуту…

- Когда от тебя снова начнет вонять.

- А если я замараюсь? - оживилась она.

- Я понял к чему ты клонишь. Ладно, если ты хочешь, будем мыться два раза в неделю. А

по вечерам я могу обтирать тебя влажным полотенцем.

- Сегодня тоже полотенце будет? - уточнила она.

- Будет, будет… вздохнул он. - Ты есть собираешься?

Она энергично закивала головой.

- Ну тогда садись, у нас поздний завтрак…

Сегодня кузнец приготовил густую мясную похлебку. Она была очень горячей, но на вкус

просто изумительной! Есть ее ложкой было так непривычно, но почему -то весело. Когда

она наелась, осталось еще больше половины котелка. И она обязательно доест все потом.

С кузнецом… или без него. Чувствовать себя чистой и сытой было необычайно приятно.

Она довольно раскинулась на софе, вдыхая запах свежего белья и еще влажных волос. Но

чего-то все же не хватало… Она поднялась на локте и уперлась взглядом в кузнеца. Он

сидел в своем кресле, сложив босые ноги на край стола и смотрел в окно.

- Как твоя рука, кузнец? - прошептала она.

- Почти не болит… затянется к утру, - задумчиво ответил он.

- Ты злишься на меня?

- Нет, не злюсь…

- Почему? Я ведь поранила тебя.

- Это не первая рана в моей жизни и далеко не последняя. - Он усмехнулся, глядя на нее.

- Тогда побудь со мной, - она подвинулась, уступая ему место на софе. - Ты теплый, и

мягкий — это приятно.

- Что? - он покачал головой. - На сегодня ранений хватит. В другой раз, возможно.

- Тебе еще больно…

- Больно, - согласился он и снова взглянул на небо. - Мой отец всегда говорил, что боль —

это часть жизни. Хочешь ты того или нет. Отвернись от нее, и она уйдет.