Клаудия Ромес - Дана Мэллори и дом оживших теней [litres]

Уилл молчал, будто подыскивая разумное объяснение своему поведению. Всё он видел и слышал! Почему прямо не сказать? Этот парень вымотает мне последние нервы!

Сиссибелл потёрлась о мои ноги.

– Чего тебе?

– Мяу!

– Что «мяу»?!

Кошка бесшумно побрела по коридору. Я оставила Уилла и пошла за ней. В конце коридора виднелся тусклый свет. С ним было намного спокойнее.

Послышались шаги, приглушённый женский голос и звон посуды. Запахло свежим горячим печеньем и пирогами. Сиссибелл шмыгнула в кухню.

– Экскурсии по замку лучше водить кошке, а не тебе, – сказала я Уиллу. – Она хотя бы не делает из всего страшной тайны.

Я обернулась в поисках Уилла, но тот исчез. Его нигде не было.

Ну вот! Неужели я его так рассердила или обидела? Разве это повод – вот так вот исчезать?

И кто он после этого? Невозможный, невежливый, невоспитанный, нечестный, а теперь ещё и ненадёжный! Что-то многовато этих «не»! Ладно, хорошо хоть до кухни довёл, теперь буду знать, куда бежать, чтобы не помереть с голоду. И за то спасибо.

Вот она – кухня, какие бывают в старинных домах, с массивным очагом, с горшками и сковородками, с железными крюками для окорока и вертелом над огнём.

У плиты хлопотала миловидная пожилая женщина, которая за ужином подавала маунк. Она была всё в том же переднике и чепце, только теперь передник был обсыпан мукой и забрызган шоколадом.

Кухарка подняла голову, увидела меня и приветливо заговорила:

– А, вот и ты, милая. А я тебя поджидаю. – Её слова прозвучали как-то по-матерински. И голос очень подходил к её добродушному виду.

– Вы меня ждёте?!

– Конечно, – отвечала она с таким видом, будто я задала дурацкий вопрос. – Я Марианна. Так меня и зови.

Я кивнула и улыбнулась.

– Я так и подумала, что ужин пришёлся тебе не по вкусу.

– О, что вы, ужин был очень вкусный, – соврала я, чтобы не обидеть кухарку.

Марианна хихикнула и принялась раскатывать тесто с запахом марципана.

– Да будет тебе, детка. Не притворяйся. Это не мои рецепты. Раньше здесь готовили совсем другое. Настоящие деликатесы. Самые изысканные блюда, – она понизила голос. – Жареные гуси с яблоками, картофельные запеканки и суфле. Макароны с сыром!

– Это же все любимые блюда моего папы!

– Да-да, я знаю. Для него-то я всегда их специально и готовила. А ещё лазанью, жареную курицу с паприкой, пирожные с кремом и карамельный пудинг… ох, у самой слюнки текут!

– Я вас понимаю.

– Что я была бы за кухарка, кабы сама не любила поесть!

– Наверное, не были бы так хороши в своём деле.

– И не говори! – Она махнула рукой. – Ужасной была бы стряпухой. Хотя за пристрастие к хорошей стряпне приходится платить свою цену. – И она повела полными плечами, оправляя явно тесноватое платье.

– А почему теперь здесь так не готовят?

Марианна вздохнула, продолжая раскатывать тесто:

– Да, милая, за последние годы в поместье многое изменилось.

– В том числе и тётя Мэг?

Марианна бросила скалку и с сожалением посмотрела на меня:

– Да.

– Но почему?

– На этот вопрос, детка, я тебе ответить не могу.

У тёти Мэг, я знаю, была дочка, которая рано умерла. Пожалуй, от такого удара человек может и не оправиться. Не оттого ли тётя стала такой странной?

– Садись, детка. Съешь кусочек кекса.

Марианна указала на стул подле очага, в котором горел огонь. Перед очагом стоял поднос с выпечкой. Я взяла кекс и сразу же накинулась на него.

– Не торопись и не жадничай! – заметила Марианна. – Никто не отнимает – всё это специально для тебя.

Я откусила большой кусок, и он стал таять у меня на языке. До чего же вкусно! Мягкий сладкий кекс с шоколадной крошкой.

Марианна, тихо напевая, переходила от разделочного стола к холодильнику и обратно. В этой старомодной обстановке холодильник казался совершенно неуместным. Кухарка достала тарелку с куриными ножками и поставила передо мной.

– Вот, – подмигнула она мне, – ты, похоже, совсем изголодалась.

Угадала. Мой рот был набит кексами, поэтому я только с благодарностью улыбнулась.

Марианна с любопытством разглядывала меня:

– У тебя глаза твоего отца.

Я проглотила кусок:

– Ага. Это все говорят.

– Я всегда любила, когда он приезжал сюда, – продолжала кухарка, – он был таким милым ребёнком и превосходным Мэллори. И отец он, я уверена, тоже прекрасный.

– Прекрасный.

И мне без него так грустно! Я скучаю по нему, хотя ещё и дня не прожила здесь. Мы особенно сблизились после смерти мамы. С тех пор как она умерла, мы никогда ещё не расставались надолго.