Шеннон Мессенджер - Изгнание

— О, да. Конечно. Хмм… — Она оглядывалась вокруг, пытаясь понять, куда пойти.

— Давай выйдем наружу. — Он предложил ей руку, и прошло несколько секунд, прежде чем у Софи хватило мужества принять ее.

Она молилась, чтобы ее ладони не вспотели, когда он привел ее в тень ближайшего дерева.

— У тебя до сих пор синяк, — Фитц указал на темно-фиолетовое пятно в центре тыльной стороны ее руки, все, что осталось после того, как Элвин закончил ее лечить. Элвин пообещал сделать бальзам, который уберет его, но у Софи было чувство, что это будет единственный оставшийся шрам.

— Он не болит, — Она несколько раз нажала на него, пока Фитц не взял другую ее руку, чтобы остановить ее.

Он ждал, когда их взгляды встретятся, прежде чем произнес:

— Киф рассказал мне, через что ты вчера прошла… и что переживаешь до сих пор… и, знаешь. А я просто… Я… — Он опустил ее руки и уставился на землю. — Э, как мне извиниться за то, что был таким большим придурком все это время?

Софи с грустью улыбнулась.

— Ты не был большим придурком.

— Был, — он отошел на несколько шагов, пиная траву. — Просто я был так зол. Все, что я мог делать — это кричать и крушить все. Половина моих вещей сейчас переломана. — Он повернулся к ней, но по-прежнему смотрел вниз. — Но… Я сильно извиняюсь, Софи… за все. И я хотел, чтобы ты знала это перед тем, как попытаешься вылечить моего отца. Потому что, если это сработает, я не хочу, чтобы ты думала, что это единственная причина, по которой я извиняюсь.

Его слова были теплее солнечного света, выглядывающего сквозь ветви.

— Все хорошо, Фитц. Я не сержусь на тебя. И не думаю, что когда-нибудь сердилась.

Потом он посмотрел на нее, его брови одновременно изогнулись от удивления.

— Почему нет?

Софи пожала плечами.

— Ты думал, что потерял отца. Ты был вправе злиться. Но… — Теперь была ее очередь отводить взгляд. — Ты правда больше не винишь меня?

Фитц подошел ближе.

— Я никогда на самом деле не этого не делал. Просто я был… Я не знал. Я был глуп.

— Парень, который преуменьшил, — сказал Альвар, заставляя их обоих подпрыгнуть, появившись из ниоткуда. — И мне нужно сказать, Софи. Думаю, ты слишком легко его прощаешь. Заставь его, по крайней мере, купить тебе подарок или еще что-нибудь.

Софи засмеялась, когда Фитц свирепо посмотрел на брата.

— Может в следующий раз.

— Следующего раза не будет, — произнес Фитц и посмотрел в ее глаза, заставив сердце Софи трепетать. Она уже почти забыла, каково это.

— Да, ну, будем надеяться, что нет, — сказал Альвар, хлопая Фитца по спине. — В любом случае, прошу прощения, что прервал вас, но Совет, очевидно, жаждет начать.

Софи вздохнула, желая чувствовать себя также. Но большое давление набегало от этого.

В тишине они побрели обратно к передней двери, но перед тем, как Фитц позволил Альвару войти внутрь, он прошептал:

— Плохо, что мы больше не можем передавать мысли. Надеюсь, Тиерган по-прежнему разрешит мне присутствовать на твоих уроках телепатии.

Она чувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Я тоже.

— И помни, — сказал он ей, как только они начали подниматься по лестнице. — Не имеет значения, что сейчас произойдет, мы останемся друзьями, верно?

Она улыбнулась.

— Останемся друзьями.

— Как только будешь готова, — сказал Грэйди Софи, когда она медленно подошла к постели Олдена.

Они перенесли его обратно в спальню, и все двенадцать Советников выстроились напротив изогнутой стены вместе с Кифом, Деллой, Фитцем, Бианой и Альваром. Тиерган и Элвин тоже были там, на случай, если что-то пойдет не так и понадобится или Телепатия или врачебная помощь, но Софи и правда наделась, что до этого не дойдет.

В этот раз все было правильно.

Наверно это была просто нахлынувшая веселость от примирения с Фитцем и Бианой. Она не могла избавиться от этого ощущения, словно что-то действительно хорошее должно было случиться. Ей просто нужно было довериться и попытаться.

Комната наполнилась тишиной, как только она коснулась руками висков Олдена и закрыла глаза. Она ждала, пока не почувствовала спокойствие и контроль. Затем она сделала последний вдох и открыла Олдену свой разум.

Его сознание было холодным, тусклым и колким, словно плывешь по бурной реке, заполненной острыми камнями. Но не важно, с какой силой течение било ее, в этот раз ничто не прорывалось через ее мысленные барьеры. Ни сумасшедшие воспоминания, ни безумие. Никаких изображений совсем. Только холод, тихий мрак, в которые она погружалась все больше и больше, пытаясь почувствовать тепло, чтобы провести себя в уголок, который она сделала в прошлый раз.