Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

По чистому синему небу позли пузатые цеппелины, бросая сизый топливный шлейф в прозрачный воздух. На таком расстоянии они казались крохотными жуками. В живой изгороди из кустов лапчатки жужжали осы и порхали бабочки. Ярко-желтое полуденное солнце ложилось на Каннескарские улицы золотистыми лучами, разбрасывая коротенькие тени.

- Это нам еще предстоит выяснить, - ответил Иен.

Было уже почти девять вечера, когда людные улицы Приюта наполнил колокольный звон, доносящийся из замшелой капеллы. Капелла представляла собой зданьице-четверик из белого камня с башней колокольней. Над ступенчатым арочным порталом с деревянной двустворчатой дверью зияли стрельчатые глазницы витражей, составленных из кусочков разноцветного стекла в абстрактный мозаичный узор. На пороге этой капеллы собрались немногочисленные прихожане, их встречал обрюзгший капеллан в подряснике с кулоном окрыленного ключика на его разжиревшей шее. На грохочущей как улей рассерженных ос улице кричали клирики, зазывая детей-беспризорников для раздачи бесплатной еды.

На город неумолимо напускались малиновые сумерки. Фонарщики разожгли фонари на сгорбленных столбах покрывшихся налетом красноватой ржавчины, их блеклый свет хлестал грязноватые стены и шиферные крыши. Из ослепительно-черных дыр дымоходов, устремленных краснокирпичными дулами в набрякшее сливками кургузых облаков небо, тянули башенки черно-угольного чада.

Проезжие части накрывал сизый выхлопной туман.

Курносая беременная девчушка с волосами цвета соломы и крапинками веснушек на красивом личике шла по улице вдоль оживленной дороги. На ней была надета простецкая коричневатая юбка с рюшками и безразмерная шляпка с искусственными подсолнушками. В руках она держала перевязанную лентами веточку белоснежной сирени.

Ее лицо сияло от счастья, словно начищенный пятак.

Проходя мимо рабочих, в пропахших насквозь трудовым потом и каленым железом комбинезонах, мамаш с орущими младенцами на руках, просящих милостыню, цыганят и полукровок, она лучезарно улыбалась всем им. Не все отвечали ей улыбкой на улыбку, но ей было все равно. Она была счастлива, и просто намеревалась поделиться этим счастьем с окружающим ее неприветливым миром, где всегда не хватало простого человеческого тепла. Она вышла на высаженную цветущим тополем авеню. Надоедливый тополиный пух, напоминающий снежные хлопья летел в лицо, схваченный ветром. Озорная детвора все норовила поджечь тополиный пух, свалявшийся на тротуаре.

Миновав авеню, она вышла вдоль железнодорожных путей и остановилась напротив накренившегося вправо дома на четыре этажа. На входе с таблички из светло-золотистой латуни читалось название: "Кротовья нора", паршивая гостиница на границе Приюта.

Она вошла внутрь, дала жалкую горстку медных монет угрюмому управляющему, и стала неспешно подниматься по крутой бетонной лестнице в свою убогую комнатенку под самой крышей. Поднявшись на лестничную площадку, прилегающую к ее комнате, где не горели рожки, она начала искать замок от двери на ощупь. Здесь на лестничной площадке ее обдало сквозняком из раскрытого для проветривания окна, отчего девушка заиндевела. Через картонные стены она прислушивалась к возне постояльцев. Доносился недовольный младенческий плач, супружеские ссоры и пьяный ор чьего-то мужа-алкаша. Затрепетали озорно стекла в оконных рамах, и с потолка посыпала штукатурка, когда мимо гостиницы пронесся девятичасовой пассажирский поезд.

Наконец, ей удалось всунуть ключ в замочную скважину и повернуть его по часовой стрелке дважды, прежде замок щелкнул, и дверь приоткрылась. К сожалению, девушка не заметила затаившегося на лестничной площадке в махровой темноте таинственного его .

Он бесшумно приблизился к ней и одним расчетливым хладнокровным движением палача вспорол молочно-белую шею.

Немой вопль застыл на розовато-алых губах, белоснежную сирень оросили кровавые брызги, и они рассыпались по кафельному полу, ударяясь гроздями цветков.

* * *

Для Эрнста Лоренсена, сорокалетнего детектива-инспектора полиции существовало две самые нелюбимые вещи: это остывший кофе и колдовские штучки. Поэтому сегодня его настроение было хуже некуда, поскольку нерадивый ассистент Бинксли Оувен принес начальнику самый холодный кофе на его памяти, и с вечера предыдущего дня произошло зверское убийство, и беглое обследование места преступления заставило полагать, в деле не обошлось без злой магии. Тело обнаружили ранним утром, когда жена управляющего собирала простыни для стирки. Девушка была основательно выпотрошена, штукатуреная стена над ее бритой головой была изрисована углем пиктограммой в виде восьмиконечной звезды с незнакомыми детективу-инспектору знаками по лучам.