Николай Грошев - Война вампиров [СИ] [книги 4-5]

Потомок английского лорда, судорожно сглотнул и стал пятиться к стене.

— Гургат любит американское мясо. — Проговорил дикарь, придвигаясь ещё ближе. Арчи тоненько взвизгнул — спина стены коснулась, бежать не куда. Только мимо монстра, туда, где едва заметно светится что-то похожее на выход. — Гургат съест… — Последовала серия фраз на незнакомом языке, и только тут Арчи понял, что это существо говорит на ломаном английском с сильнейшим акцентом. Съест, его, Арчи собрался с духом и врубил вампирский форсаж.

Сальная пятерня схватила его за шею и с силой бросила обратно, поймав в форсаже так, словно он шёл мимо неспешным шагом. Дикарь погрозил пальцем.

— Мясо плохое. Мясо не должно бегать. Мясо должно быть тут.

Монстр сладко прищурился, замурлыкал и погладил себя по животу.

— Я как ты! Я свой! — Пискнул Арчи. — Вампир! Из…

— Мясо как я. — Согласно кивнул Гургат. Причмокнул. — Хочу знать какой я на вкус.

И ринулся на него. Дубина поднялась в воздух, Арчи громко пукнул, упал на пол, сжался в комок, и перед глазами встало лицо Сони — эта сумасшедшая идиотка все нервы вымотала, всю душу извела, но ничего в жизни он так не желал никогда и ничего, как вот сейчас снова её увидеть. Вот-вот дубина размозжит ему голову, и, он увидел комнату. Из стены торчит Тина, видно руку Сони, пальцы выбивают задумчивую дробь по спине временно покойной…

Он видит глазами Сони! Получится провернуть то же самое? Хоть бы, а? Ну, Господи, ну…

— Я ебу! — Воскликнула Соня, всплеснув руками.

— Ап. — Сказал Арчи, круглыми глазами глядя на девушку. — Пук. — Добавил он, Соня покачала головой, укоризненно надо заметить.

— Это чё было утырок?

— Н-не зн-наю…

— Телепортацию открыл для себя? — Соня ухватила Тину за волосы и выдернула из стены. Та грохнулась на пол — лицо всмятку, лоб раскроен. — Хватай суку на плечо, и потопали, по дороге расскажешь, чё за хуета с тобой приключилась.

— Д-да…

— Хули да? Как было, блять в деталях. Давай, не беси тётю, тётя злая, ебло тебе в очко запинает если чё не так. Вкурил?

Арчи кивнул и улыбнулся — она конечно, не фонтан и даже не лужица на дороге, посреди знойного дня, но она, хотя бы, не собирается его пожарить на костре и съесть.

Он забрал покрывало с кровати, намотал его вокруг Тины и бросил её на плечо. До машины сойдёт, а там она уже может и очнётся…

На пустынном шоссе, в ночной темноте, вдруг пронёсся порыв ледяного ветра. Всполох чёрного огня метнулся по разбитому асфальту, освещённый лишь светом звёзд и далёкими огнями, что виднелись отсюда широкой россыпью жёлтых фонарей, подвешенных словно бы в абсолютной пустоте. Здесь, на этой забытой дороге, он метнулся к обочине, закрутился в спираль и схлынул. На том месте, где пылал огонь, кое-что осталось. Это кое-что быстро обретало форму и краски, а затем новый порыв ветра смёл с существа остатки чернильной черноты.

— Кхе. — Сказал человек, вдохнув полной грудью и немедленно закашлявшись — ветер поднял тучу мелкой надоедливой снежной пыли. Вынув из кармана пиджака платок, он закрыл им лицо и свободной рукой помахал перед носом. — Староват я для такой магии. — Заключил мужчина, оглядывая местность, в которой оказался. Снова горло прочистил и сказал. — Раз и два, раз, два, три, проклятье. — Нахмурился, пожевал губами — голос-то женский. Вычертил пальцем прямо перед собой какой-то знак, тот полыхнул чёрным огнём. — Я бы вас попросил. — Голос изменился, больше он не страдает мелодичностью, свойственной отдельным женским голосам. — Проклятое заклинание, вот так и знал, что с ним будут накладки. Изначальная Смерть вовсе не та сила, что б подражать чьему-то голосу…

Он снова осмотрелся.

— Так, где это я? Кхм, дорога вроде та, значит, не промахнулся, так, дерево, где это треклятое дерево? Великие Силы, что б вас всех, а! — Колючий взгляд мужчины, судя по всему, уже давно не юноши, остановился на одинокой тени, что высилась в поле, метрах в тридцати от дороги. На фоне тёмного неба и снежного, пока ещё белоснежного поля, её хорошо видно, даже для старика. Но он не обычный старик, он увидел бы его даже самой тёмной летней ночью — он лишь играл привычную роль. В его старом теле, кипела жизнь. Оно лишь выглядело таким, словно бы ему вот-вот стукнет пятьдесят. Совсем неплохо для того, кто давным-давно сбился со счёта и перестал отмечать свои бесконечные дни рождения.

Продираясь сквозь снег, пока ещё не глубокий, но жутко надоедливый, забивавшийся в ботинки и за отворот штанин, мужчина непрерывно ворчал, поминая недобрым словом множество людей и, почему-то, частенько повторял «будь моя воля, вы б у меня в лагерях сейчас все сидели, контры поганые». К чему он это всё? Кто эти таинственные «контры» и почему в лагеря их? Да и что за лагеря такие? Кто ж его знает — человек-то пожилой. Да так сильно пожилой, что когда был он юн и мир видел, лишь как море непочатых приключений, да неизведанных мест и ощущений, в те времена, самого этого города и в проекте не было.