Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

Они вышли к незнакомцам и навстречу им отправили не стрелы, а пару людей меча, которые представились и объяснили что им нужно — тот день был удачным для Речки. Мимо их села шёл князь с дружиной, возвращавшийся из похода в руины древних городов. Они собирались торговать, и Совник стал свидетелем масштабной торговли такого типа, когда княжеские дружины не заходили в город, а занимались торговлей за стенами города. Опыт был довольно интересным.

Поговорив с Совником, князь и дружина двинулись к стене, но не подошли к ней вплотную и не остались слишком далеко. Остановились в досягаемости лучников Речки, но не слишком близко к ним. То есть, если жители села, решат отобрать вещи людей меча, расстреляв их из луков, ничего не выйдет — большая часть отступит невредимой и вернётся ночью, что бы отомстить. А если князь нарушит слово и нападёт — прежде чем его люди добегут до стены, в живых останется меньше половины его людей. Такой вот этикет, народившийся из сугубо практических вещей.

Это ему объяснила Але, сам он терялся в догадках о причинах выбора места для торговли. До самого вечера никак дойти не могло. Всё-таки, не шибко-то он годился на роль главного военного в селении, как ни прискорбно это признавать. Совник больше годился как воин первого удара, идущий на острие атаки. Искусный воин, далеко не всегда, искусный полководец… кто это сказал? Совник не помнил, но точно знал, что это чья-то цитата. А откуда она, вообще непонятно.

Интересно было наблюдать за тем блошиным рынком, что вскоре образовался у стен Речки. Люди спорили, ругались, не стесняясь в выражениях, в общем, активно обсуждали цену понравившихся товаров. За всё платили тем, что производили сами — одеждой, элементами доспехов или целыми наборами оных, едой порой расплачивались. Лесовики вот мешок белой пыли — пищи Жгучих Ежей, обменяли на что-то. Лекари заплатили лекарствами, которые готовили из растений с полей и из Великого леса. И только кузнец расплатился горстью пулемётных патронов — универсальной валюты этого мира, выраставшего из руин давно сгинувшей цивилизации.

Вскоре они ушли, не задержавшись на ночёвку — что тоже было продиктовано не спонтанным желанием, а законами вежливости и этикета современности. Если бы князь-чужак остановился близко, речка всю ночь была бы на взводе, ожидая предательского нападения.

— В Холмах как-то нервы сдали у людей. — Рассказала ему Але, о деталях сей части этикета, общения селян с людьми меча. — Вышли они тихонько из ворот, по оврагам подобрались поближе и расстреляли всех из луков, а кого и так, мечами порубали. Только их князь успел за оружие взяться. Говорят, пока его зарезали, он успел прикончить десяток человек. Вот такие дела… лучше не нервировать людей, а то всякое случиться может, а тогда ведь все пострадают.

Вот такие обычаи местные, душещипательные и местами даже толерантные… тех мест пока никто не видел, но где-то они точно есть. Их просто не сразу заметно — зрение тут хорошее нужно.

Вот так и жили себе потихоньку, не тужили, да своими делами занимались.

Жизнь князя стала частью этого мира, он смог найти в нём своё место.

Память перестала преподносить сюрпризы, всё, что могло её пробудить в этом месте, видимо, было исчерпано, и он не рвался искать новых впечатлений, не рвался вспоминать.

В какой-то степени, всё изменилось, когда Лио исполнился год.

К воротам села снова пришли наёмники. Не первый раз и не последний. Постоянно мимо ходят.

Однако эти наёмники стали первыми за много месяцев, кто вышел к воротам и подобно Нику, изъявил желание войти в селение.

Только вот, в этот раз, они пришли не для того что бы торговать.

Тревога уже прозвучала, все стражники на стенах и у лестниц, ведущих к стенным пристройкам. Дружина у ворот, там же напряжённо ждут группы вооружённых селян. Совник, как главный командир оборонительных мероприятий, пулей взлетел на пристройку, замер у края стены.

Действительно замер. Да так, словно парализовало его неожиданно во всех местах сразу.

Дело в том, что он растерялся. Князь не знал, как поступить и что делать.

— Открывай ворота вша ты лобковая! Живо! — Взвыла наёмница, яростно стукнув обухом окровавленного топора по воротам.

Её затравленный взгляд пробежался по лицам людей, видневшимся за зубцами стены и, каким-то непонятным образом, остановился именно на том лице, которое могло бы отдать приказ пустить их внутрь. Как-то она поняла, кто тут музыку танцует в плане обороны села.