Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

— Слышал. — Кивнул князь, вдруг покрывшись ледяным потом. Он вдруг понял, чем питаются эти удивительные создания, живущие в печи одёжника. И почему от пищи поглощаемой Ежами, начинается пузырчатая болезнь, тоже понял.

Лучевая это болезнь, возникающая от поражения радиоактивным излучением!

Однако новый вопрос, вспыхнувший в голове, помог собраться с мыслями и погасить подспудный страх. Хотя и возникло желание немедленно бежать из этого дома, он заставил себя смотреть на печь и думать. Печь не такая как в его доме. Маленькая, ни труб, ни чего-то ещё, только квадрат с топкой, дверцей и маленькая металлическая плита. Собственно оно и понятно — всё что нужно, это приток воздуха… да, вон, если приглядеться виднеются две щели, одна внизу, другая вверху, они и обеспечивают ток воздуха. А жар исходит от живых организмов, Жгучих Ежей, питающихся радиоактивными элементами. Тут больше ничего и не нужно…

Вся деревня фонит, как реактор, не иначе. Но люди вполне здоровые, он не заметил, что бы у кого-то волосы вылезали или волдыри на коже образовались. Наоборот, люди тут пышут здоровьем. Да и он сам сколько уже тут, а никаких проблем со здоровьем, не испытывает. Определённо, либо радиационный фон ниже, чем он предполагает, либо эти люди и он сам, давно приспособились к радиоактивному загрязнению среды… тогда почему ему всё равно страшно? Почему он уверен, что Речка напоена смертельной дозой радиации?

— Ну, говори чего припёрся? — Буркнул Паш, молчавший уже пару минут. Чай всё хлебал, да на него косился. Гостю он явно не рад. И особого расположения к нему не испытывает. Если подумать, то ведь не все люди в деревне им довольны. Большинство в восторге, но не всё же не все. Что и понятно — князья предпочитали сёла побогаче, а такие как Речка, просто грабили. Как ни крути, а всеобщей народной любви, одной схваткой не заслужишь. Конечно, схватка была эпична и практически всё население в восторге. Всё ещё недовольных, сомневающихся в нём, мало, но они есть. А может, они всегда будут, что бы он ни сделал. Жаль, что одним из таких недовольных оказался одёжник — придётся ему за доспех всё-таки платить.

— Доспехи мне нужны и одежда. — Молвил князь, снова опасливо покосившись на печь. Она совсем остыла, только в верхней щели над дверцей, красноватый свет виднеется… эти существа… одёжник что-то про их старость говорил и недовольство Головы. Что бы это могло значить? Прежде чем одёжник Паш, успел что-либо ответить, Совник вдруг показал пальцем на печь и сказал. — А чем Голова недоволен? Ну, по поводу возраста Ежей?

— Дурак он, вот и недоволен. — Проворчал Паш, сбившись с мысли. Пригладил бороду, почесал нос и, растягивая слова, добавил. — Жгучие Ежи в печах не размножаются, а живут они недолго, пять лет где-то. Потом с ними по-всякому бывает. Иной раз загорятся жарко и пеплом рассыпаются. Бывает жар такой от печи, что доски дымят… говорят, когда я маленький ещё был, Ежи взорвались, дом в щепку разнесло. — Паш задумчиво молчал с минуту, а Совник судорожно сглотнул, снова покосившись на печь. Совсем неуютно ему как-то стало. Перед глазами тут же возникла картинка — печь быстро краснеет и бабах! А потом к громадной радиоактивной воронке всё село приходит, поглазеть на место трагической гибели своего князя.

И там, на самом дне, оторванные лежат ноги, да голова обгоревшая — то его голова и ноги…

— Брешут они всё. Не взрываются Ежи. Это они от зависти всё. Они ж их сразу выкидывают, как постарели, а мои уже шесть лет живут — шесть! Завидно им, что идиоты такие, вот и брешут.

Проворчал одёжник, окидывая его оценивающим взглядом. Хмыкнул, за бороду себя дёрнул, снова хмыкнул. Затем прищурился и хлопнул ладонью по столу.

— Могу тебе всё, что нужно справить. Но ты ж князь, тебе ж не простое надо, а непростое…

— Самое обычное мне надо. Как у всех.

— Ага? — Одёжник удивлённо моргнул, с минуту смотрел ему в лицо, потом кивнул. — Лады князь. Понял тебя. Не хочешь важничать, чтоб люди к тебе лучше относились и лучше платили. Правильно всё делаешь. Лучше платить будут, лучше будешь дружину кормить. Это как пить дать — к скромным, да добрым, люд тянется, а чванливых, да жадных, люди добрые по ночи… — И хищно оскалившись, провёл пальцем по шеи. Комментарии тут излишни.

— Но удобное нужно. — Поспешно заметил Совник, стараясь скрыть некоторое своё смущение — не привык он пока к нравам местным. И почему непонятно. Если он вырос в таком мире, должно бы для него всё это быть нормой, как и для них. Но его корёжит, где-то на уровне инстинктов. Как будто эта жизнь для него не просто не привычна, а ещё и дикая какая-то, словно параллельная реальность.