Игорь Осипов - Некромант. Новелла о непутёвой ученице [СИ]

Я отвернулся от своего маяка, а когда в виске кольнула болью разорванная паутинка, вскинул руку.

— Тлен!

Текущая под ногами грязь, смешанная с палыми листьями и хвоей, с грохотом взметнулась вверх, словно по луже ударили дубиной размером с лодку. И вся эта завеса, едва не сбив меня с ног, превратилась в тучу тёмных брызг и окатила кусты, сквозь которые продирался враг. Жижа, вмиг ставшая едкой, словно негашёная известь, наверняка попала в глаза, нос и пасти преследовавших нас полузверей, так как искажённые силуэты, прячущиеся за пеленой ливня, истошно завыли и скрылись за зарослями.

Я усмехнулся, а потом быстро убрал свою улыбку, так как на полянку, утробно рыча, ковыляющей походкой вышел громадный человекоподобный крокодил. Кровожадная тварь прикрыла тонкой плёнкой зелёные глаза, в которых, увы, ничего человеческого не было, и сейчас уверенно пёрла на меня, шлёпая когтистыми задними лапами.

— Залп! — выкрикнул я, одновременно с этим растопыривая пальцы левой руки.

Кричать было не обязательно, но это помогало сосредотачиваться. И потому нити контроля, натянутые, как струны арфы, вспыхнули, передавая приказ. Те из мертвецов, что держали луки, разом отпустили тетиву, и стрелы устремились к покрытому толстой квадратной чешуёй буро-зелёному монстру.

Тварь снова глухо зарычала и бросилась вперёд, обращая внимание на вонзившиеся в него стрелы, не более чем на какие-то занозы. Длинные руки вскинули лежащий на плече толстый брус, и дерево ударило одного из мертвецов, откидывая того далеко в кусты, где взвыли гиены, набросившиеся на моего неживого воина. А потом гигантская рептилия совершила ещё один рывок, но на этот раз совершенно по-крокодильи, сомкнув белёсую и клыкастую пасть на руке неживого дозорного. Монстр рухнул набок, увлекая за собой стрелка, и сделал несколько быстрых вращений вокруг себя.

За моей спиной раздался испуганный визг Тако́ли, а чудовищные челюсти с хрустом вырвали руку нежити из плеча, и в следующее мгновение, в новом броске, сжались на ноге. Потоки воды подхватили тёмную сукровицу, начавшую вытекать из разорванного тела, и понесли вниз по пологому склону холма.

Я несколько секунд глядел на то, как крокодил безнаказанно четвертовал моего воина. Сердце бешено стучало в груди, заставляя искать хоть какое-нибудь решение.

— Тук-тук-тук! — билось оно о рёбра, а взгляд бегал по поляне.

— Ну, давай, урод, иди сюда! — закричал я, решившись на отчаянную глупость, взмахнув рукой с зажатым в ней гладиусом.

— Не надо! — завизжала северянка. — Не надо!

Крокодил ударил по земле лапами, поднимая тучу брызг, а потом раскрыл пасть и снова утробно зарычал. Я видел глубокую глотку и мясистый плоский язык. Сверкнули толстые белые зубы, похожие на короткие заострённые клинышки. Тварь была тяжелее меня раза в два и легко сомнёт, если достанет.

— Гаспадин! — истошно завопила Тако́ля. — Не надо! Бегите!

— Ну, давай! — закричал я, снова взмахнув рукой.

Закованный в грязно-зелёную броню монстр припал к земле, встав на все четыре лапы, и сделал взмах мускулистым хвостом, ломая небольшое деревце. В следующий миг оскалившаяся ревущая туша помчалась ко мне. От визга рабыни заложило в ушах.

— ТУК! ТУК! ТУК! — отмеряло сердце доли секунды, а когда тварь оказалась в пяти шагах от меня, я вскинул левую руку, кидая чашу с гремучей пылью и моля только о том, чтоб внутрь залитого воском сосуда не проникла вода.

Серая чаша попала в широко распахнутую пасть чудища, и то резко схлопнуло челюсти, продолжая нестись на меня.

— ТУК! — отбило сердце нужный момент, и между пальцами сверкнула жёлтая искра.

Голова крокодила с громким хлопком превратилась в бесформенное месиво из костей, мяса и жил. В воздух взметнулись багряные брызги, смешиваясь с дождём.

Крокодиловая туша всё ещё неслась вперёд, но принадлежала она уже мёртвому чудищу. И эта громадина, прежде чем рухнуть на мокрую землю, задела меня лапой. Этого хватило, чтоб откинуть в сторону.

Я выпустил из рук звякнувший о камень гладиус и больно ударился, отчего из лёгких выбило дух, заставляя хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— БУМ! БУМ! БУМ! — билось в висках, и я, сделав, наконец, глубокий шумный вдох, вскочил на ноги, держась рукой за ушибленный бок.

Дождь застил лицо, и я быстро провёл ладонью, стирая воду. Тако́ля пятилась, выставив перед собой руки, словно те могли остановить дёргающуюся в агонии у её ног тушу, и постоянно визжала, срывая голос. Мясистый хвост несколько раз ударил совсем близко с ней, попав по чахлому деревцу, которое треснуло, но не сломалось. Только это спасло девушку от участи быть раздавленной.