Стивен Эриксон - Дань псам. Том 2 [litres]

– Говорят, Аномандр Рейк любил подолгу смотреть на море, – сказал Клещик вдогонку.

– И что?

– Ничего. Я просто заметил, что ты больше любишь смотреть на сушу, в сторону Великого кургана. Искупитель тебя чем-то заинтересовал?

Нимандр не ответил, только улыбнулся и ушел внутрь. Клещик смотрел ему вслед.

В эту залу вели сорок семь ступеней. Она располагалась глубоко под особняком Высшего алхимика и предназначалась для самых тайных обрядов. На полу был начерчен круг, а внутри него стояли две наковальни. Из рожков, висящих на стенах, едва-едва вырывалось пламя.

За столиком сбоку в обнимку с кальяном сидела ведьма Дэрудан. От нее, как будто пар на морозе, поднимался дымок. У края круга, плотно укутавшись в серый шерстяной плащ, стояла Воркан, ныне зовущая себя леди Варадой. Великая ворониха мерила шагами залу, то и дело вертя головой, чтобы рассмотреть наковальни.

Барук стоял у двери, поочередно глядя то на Воркан, то на Дэрудан. Вот и всё, что осталось от Ложи Т'орруд. Во рту ощущался привкус пепла.

По всему городу прятались приспешники и делали свое черное дело. Они приближали зловещее возвращение одного из древних Тиранов. Никто, кроме алхимика, об этом даже не подозревал, и тем не менее страх чего-то неминуемого заполнял залу.

Впрочем, они собрались здесь не для того, чтобы обсуждать судьбу Даруджистана и Ложи Т'орруд.

Дверь со скрипом распахнулась, и в залу вошел Каладан Бруд. В одной руке он нес Драгнипур. Воевода замер на пороге и грозно уставился на Воркан с Дэрудан.

– А вы здесь зачем?

Воркан поклонилась.

– Прошу простить, Воевода, но мы останемся.

Барук кашлянул, привлекая внимание к себе.

– Я вынужден был их пригласить, Воевода. Похоже, они не хотят, чтобы я один находился рядом с этим оружием.

Бруд оскалился.

– По-вашему, я не сумею его защитить?

Воркан ухмыльнулась, и Барук уточнил:

– Боюсь, недоверие у нас обоюдное. И мне спокойнее видеть этих двоих здесь, перед собой, чем… кхм, шарахаться от каждой тени.

Воевода не сводил глаз с Воркан.

– Попытаешься меня остановить, Убийца?

Карга ехидно захихикала.

– Полагаю, в этом нет необходимости, – сказала Воркан.

– Ну и дыра здесь у вас, Высший алхимик, – заметил Бруд, переводя взгляд на Барука. – Впрочем, неважно. Пора.

Воевода вошел в круг, положил Драгнипур поперек двух наковален и сделал шаг назад, рассматривая меч.

– Превосходное оружие. Произведение искусства.

– Когда-нибудь выскажешь свои восторги мастеру лично, – отозвалась Воркан. – Только не надейся, что я вас познакомлю. Не знаю, куда их всех выкинет, главное, чтобы не в мой город.

Бруд пожал плечами.

– Не ищи во мне сочувствия, Убийца. – Он снял со спины молот и поудобнее перехватил его руками. – Я пришел только для того, чтобы уничтожить клинок.

Все замолчали. Никто из присутствующих не смел шелохнуться. Воевода отступил еще на шаг и занес молот над головой.

– Готов поклясться, что Огнь сейчас улыбается во сне, – пророкотал он, помедлив.

И опустил молот.

Рыбак сидел на скамейке в саду и ждал, пока вернется Госпожа Зависть, чувствуя себя на удивление свежим и отдохнувшим. В числе тысяч других она отправилась к кургану. Вместе со всеми смотрела на погибшего, вела себя словно чужая. Хотя чужой не была.

Вернувшись, Зависть первым делом отыскала изящный графин из тончайшего натийского стекла, наполненный янтарного отлива вином, и, взяв пару кубков, подошла к барду. Тот поднялся и было шагнул ей навстречу, но вовремя разглядел выражение ее лица.

Бард благоразумно скрыл вздох облегчения. Зависть наполнила кубки до краев и поднесла один ему.

– Что произошло? – спросил Рыбак.

Рассказывать о своем походе к кургану она не стала. И не станет – никогда и никому, даже этому барду.

– Каладан Бруд случился, – ответила она. – И не только он.

– Кто же еще?

Зависть посмотрела на барда и осушила свой кубок.

– Мой отец. Он вернулся .

О дряхлый город…

И снова пустынная равнина под пустым небом. Одинокий костер, такой слабый, что почти не виден среди закопченных, растрескавшихся камней, окружающих его. Дрова догорели, оставив еле тлеющие угли.

Ночь, костер и рассказы подходят к концу.

– Доводилось ли тебе когда-либо видеть, как Крупп танцует?

– Нет, не доводилось. Ни видеть, ни слышать.

– Что ж, друзья, тогда устраивайтесь поудобнее. Будете свидетелями…

И на глазах барда со Старшим богом Крупп танцевал. О как он танцевал! Ему не было дела до хмурых, косых, обреченных и даже насмешливых взглядов, хотя ни один из свидетелей такого себе не позволял. Но за пределами освещенного костром круга лежал мир, полный раздора и склок, где люди скоры на осуждение и жестокость, и никому не ведомо, с какими лицами они смотрят.