Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 1 [СИ]

Аластор споткнулся на пороге, ругнулся и, обернувшись, воззрился на нее с непонятным выражением лица. А потом фыркнул и все-таки выскочил за дверь. Странно, что она такого сказала?!

— Пушок, а ты пойдешь на охоту? — поинтересовалась она у пса, развалившегося возле печки.

Пушок посмотрел на нее с неподдельным удивлением, очень выразительно покосился на окно, повернул к себе переднюю лапу и принялся выкусывать снег, намерзший между пальцев.

— Вот и я говорю, что там делать? — вздохнула Айлин.

Она бросила взгляд на итлийца — в себя тот не пришел, но жар явно начал спадать — сменила влажную тряпицу на его лбу и тоже посмотрела в окно. В мутной пленке ничего не было видно, и Айлин, поколебавшись, подошла к двери и выглянула наружу.

Между деревьев, таких нарядных сейчас, усыпанных снежным серебром, жутко и чуждо маячила фигура мастера Крема. Близко к сторожке он, к счастью, не подходил, но и не уходил далеко. Наверное, выжидал, когда она заснет или просто утратит бдительность… Ну уж нет, не дождется!

Айлин передернуло, стоило только вспомнить, как алчно мастер разглядывал Лучано, беспомощно обвисшего на руках Аластора, и как словно бы невзначай оказался совсем рядом, когда уже в этой сторожке Ал бережно устраивал итлийца на лавке. Как он потянулся рукой почти тем же жестом, что и мэтр Бреннан, проверяющий, нет ли жара у пациента, только полным такого затаенного нетерпения, что чутье Айлин просто взвыло! Заклятие сорвалось едва ли не само и такое сильное, что мастера Крема не просто отбросило в сторону, а вышвырнуло прочь из сторожки, в снег и ветер. И пускать его обратно Айлин не собиралась…

Конечно, неизвестно, собирался ли мастер Крема захватить беспомощное, горящее в лихорадке тело, а если и да, кто знает, удалось бы ему вытеснить настоящего хозяина? Он ведь профан, а в гримуаре мэтра Кирана говорилось, что полный захват тела — это высшая некромантия. Такому даже в Академии не учат! С другой стороны, кто знает, на что способен мстительный призрак?

Айлин невольно вспомнила памятный урок с лордом Бастельеро и поежилась. Тогда она ненавидела наставника, но потом, разбирая записи самого Кирана, с изумлением поняла, что в этом оба ее учителя сходились. И мэтр Лоу, и мэтр Бастельеро считали призраков очень опасными. Только Лоу звал их не тварями, а существами и призывал не безоговорочно уничтожать, а относиться с осторожностью.

— Простите, мастер Алессандро Крема, — проговорила Айлин вслух. — Но лучше уж вам держаться подальше. Так мне гораздо спокойнее!

— Мастер… — раздался шепот совсем рядом и так неожиданно, что она невольно вздрогнула и на мгновение обрадовалась, что Лучано очнулся…

Радость оказалась преждевременной. Итлиец не очнулся, а напротив, словно бы провалился в кошмар еще глубже. Дыхание Фарелли стало надрывным и хриплым, руки беспокойно заметались под одеялом, на лбу выступили крупные капли пота, и Айлин, торопливо их смахнув, с ужасом поняла, что пот этот совершенно ледяной!

— Ма-а-а-астер! — срываясь почти на фальцет, простонал Лучано. — Не надо, мастер! Пожалуйста, пожалуйста, пожа… а-а-а…

Стон оборвался всхлипом, а потом Фарелли вдруг тихо и тонко заскулил, совсем как побитый щенок, вздрагивая всем телом и пытаясь вжаться как можно глубже в лавку.

— Лучано… — растерянно пробормотала Айлин, мучительно пытаясь понять, какой именно мастер является ему в бреду жутким чудовищем, тот ли, что сейчас кружит у сторожки, как кладбищенский падальщик, или какой-то другой? Ведь наверняка в этой их гильдии были и другие мастера!..

Она снова провела по лбу Фарелли, стараясь, чтобы прикосновение было осторожным и ласковым, но итлиец заметался, пытаясь уйти от касаний, захлебнулся протяжным воплем, и Айлин торопливо убрала руку. Нет-нет, лучше не трогать, так он сам себе навредит без всякого призрака!

«И что за глупые вопросы? — сердито подумала она. — Конечно же, его пугает именно этот мастер! Ведь бредить Лучано начал после того, как я назвала имя Алессандро вслух! Значит, милейшего мастера Крема убили потому, что боялись, боялись настолько, что этот страх не удалось изжить, только спрятать в самый темный угол, запереть и забыть, но болезнь сбрасывает оковы…»

Айлин вскочила, метнулась к двери, чувствуя, как злое бессилие перед болезнью, крепко замешанное на страхе, что заботливо растил в ее душе мастер Алессандро, вскипает в жилах и разливается по телу клокочущей лавой ярости. Хватит! Она больше не намерена терпеть недомолвки призрака!