Наталия Некрасова - Дети Дня

— Дааааа, — прошелестел Науринья. — Я увидел тени. Я увидел людей, которые отбрасывали эти тени. И я увидел ойха, которые сами тень.

— Откуда ойха? Разве они все не истреблены?

— Запах крови стоял в том месте. И все они слетелись на кровь — и люди, и тени, и ойха.

— Сколько было их? — хрипло спррси Ринтэ.

— Людей десятка три. Теней куда больше. Ойха был один, на цепи у Дневного. Но я боюсь, что есть еще…

Ринтэ молчал. В голове его клубились образы. Они сплетались в цепь. Мучительное томление, ответ где-то на грани сознания. Он молчал.

Кровь — тени, слетающиеся на кровь. Король и уговор с Жадным. Мертвый холм.

Кровь-жертва-тени-ойха. Жадный.

— Если это правда, то близится Кровавая луна, — беззвучно произнес он, сам не понимая, почему так сказал.

— Что? — переспросил король.

— Ничего, — тускло ответил Ринтэ.

Воцарилось недолгое, тяжелое, как древние камни, молчание.

— Я приказываю, — наконец, хрипло сказал король, — строго охранять границу наверху. Все посты под землей усилить, как только можно. Патрулировать постоянно. А я… я хочу пойти к Средоточию. Под землей. За старые посты.

Ринтэ молчал. Умом он понимал, что не должно ничего случиться, ибо власть брата течет в этой земле. Но сердце дрожало от недоброго предчувствия.

Госпожа Асиль, Ледяной Цветок, краса Тэриньяльтов, тихо пела, пытаясь вышивать. Она впервые взялась за женское рукоделье, у нее ничего не получалось, и это вовсе ее не злило, это было забавно, как азартная игра.

— Ну, опять ничегошеньки не вышло, — улыбнулась она, вкалывая в подушечку иголку.

Госпожа Инваль покачала головой.

— Хорошо, что вы королева. Будут у вас и швеи и вышивальщицы, не то что у жен простых людей.

— Кто знает, что придется делать в жизни.

— Это верно, так и в сказках говорится.

— Как три сестры из леса.

— Как они. Хотя и королевские дочери были.

Асиль покачала головой.

— И пряжа старшей стала облаками, а ткань средней — небом, а младшая вышила звезды… Что-то тянет в поясе…

— Где? — встрепенулась Инваль.

— Да вот. То накатит, то отступит…

— Да ты никак рожать будешь, госпожа. А короля-то дома нет!

— Да не ему ж рожать, — засмеялась Асиль. — Вернется с охоты — а у него сын!

— А вдруг дочка?

— Нет, я знаю, будет сын!

Старые посты уже давно остались за спиной. Любопытно было наблюдать за Нельруном — Дневной давно уже утратил чувство времени здесь, под землей. Темнота тут стояла почти ощутимая, даже дышать было тяжело. Даже людям Тэриньяльта, которым почти не нужен был свет. Науринья и Ринтэ, обладавшие магическим зрением, тоже предпочитали идти при свете, потому как слишком много появлялось перед умственным взором странных очертаний. Потому впереди и сзади несли светильники, круглые, голубоватые, неяркие, но рассеивавшие темноту и не слепящие. Маги Королевского холма не так много могли таких сделать, потому они весьма ценились.

— Это уже, наверное, Чаша, — прошептал Нельрун, когда под ногами вдруг появились ступени.

Арнайя что-то приказал своим, и четверо воинов разделились на две пары, исчезли в темноте справа и слева. Верный Адахья встал за спиной принца Ринтэ. Тишина. Только дыхание людей и еще где-то мерно капает вода.

Науринья сел на пол, у стены, запрокинул голову. Ринтэ чувствовал, как сила клубится вокруг него. Нельрун подошел, постоял, тоже сел. Ринтэ закрыл глаза. Магическое зрение показывало, как между магом и бардом медленно образуется связь, сила обретает форму, образует узор. Он был прекрасен, этот узор, он был совершенен, он постоянно двигался и мерцал, он был живой. Науринья улыбался. Нельрун сидел, чуть приоткрыв рот и тянул низкую ноту, почти не слышную во мраке. Похоже, они слушали и слышали мысли друг друга.

Хорошо. Это хорошо.

Воины вернулись довольно быстро.

— Здесь большой зал, — шепотом говорил старший. — Ступени спускаются вниз амфитеатром. Внизу небольшая круглая выемка. Как бассейн, что ли…

— Как там, — задумчиво проговорил Арнайя Тэриняльт. — Как у Дневных.

— Только здесь нет ойха, — ответил Нельрун.