Наталия Некрасова - Дети Дня

— Господин Талин, мастер-бард. Господин Онда, бард дома Ньявельтов.

Король кивнул.

— Когда вернетесь домой, господин Онда, передайте от меня поклон моему воспитателю, господину Ньявельту, я чту и уважаю его.

На этом с приветствиями было покончено. В воздухе повис невысказанный вопрос — зачем ты здесь и что ты хочешь сказать?

Государь подошел к столу, сел, кивком велел сесть остальным.

— Я пришел сюда, пришел тайком, поскольку во дворце многовато чужих ушей. Потому я вынужден требовать от вас от всех сохранения в тайне всего, что я здесь скажу, согласитесь ли вы встать на мою сторону или нет.

— Даю слово, — первым высказался Тианальт, за ним Эньята, Онда и Талин, и последней неохотно кивнула Мирьенде.

— Я намерен, — сказал он, чуть помедлив, стать вторым Хонорой, если вы понимаете, о чем я.

Мирьенде насторожилась. Барды тоже.

— Я намерен взять под стражу и казнить Айрима…

— Айрим уже под стражей, — негромко сказал Эньята.

Король встрепенулся.

— Я что-то должен узнать?

— Позвольте мне, — сказал Онда. — Вы не доверяете бардам, я знаю. Но я бард Тиво Ньявельта. Просто словами здесь говорить будет недостаточно. Если вы дозволите, я расскажу, как умеют барды.

Король кивнул.

— Я доверяю тебе, бард Тиво Ньявельта, — подчеркнуто сказал он. — Я слушаю.

Вирранд уже слышал рассказ из уст Айсы. Но теперь он все это видел. Не просто видел — ощущал запах крови и чад факелов. Это от его клинка трудно, долго умирали юные, это перед ним кружился в смертоносной пляске беловолосый Ночной, это он слышал вопли, скользил в крови жертвы и видел расширенные зрачки девочки в белом. Это он в исступлении бил, бил и бил камнем по голове ойха, пока тварь не сдохла.

И это на него смотрел взглядом бездны Айрим

Онда тяжело сел на скамью, вытирая потный лоб. Никто не шевелился.

— Он…внизу? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, проговорил король.

Эньята кивнул.

— Сторожи его хорошо. Крепко сторожи.

— Лучше бы просто убить его.

— Нет, — помотал головой король. — Все должны знать, что он мертв. А в чем я его обвиню — не все ли равно? — Он окинул взглядом собравшихся. — Тогда вас не поразит второе, что я замыслил сделать. Я хочу уничтожить Дома детей. И всех, кто там будет находиться — взрослый, ребенок. Всех. До единого! И в первую очередь здесь, в Столице. — Он посмотрел на Мирьенде.

Женщина кивнула.

— Барды в этом будут с вами, государь.

— Стража?

— Мы подчинимся приказу.

Мирьенде, ощутив колебание в голосе Эньяты, сказала:

— Мы возьмем на себя самую черную работу, господин мой. Ваше дело — не выпускать никого.

Вирранд же промолчал.

Зарево вспыхнуло ночью, когда по домам вернулись все — и Дети принцессы тоже. Стража перекрывала улицы, стража перекрывала подземные проходы. Вирранд стоял снова на крыше своего дома и смотрел вниз, в огненный котел, откуда летели крики и тягучие, страшные, ползущие по позвоночнику звуки заклинаний бардов. Он почти видел все, что там происходило, как там, в доме Силлаты, когда Онда пел о подземной схватке.

Люди на улицах говорили о большом пожаре, ахали и ужасались. Потом поползли слухи, и становились они все страшнее и невероятнее. Ближе к полудню с моря наползли сизые грозовые облака и излились на город, и из черной ямы на месте Дома Детей пополз прибитый к земле дождем чад и смрад горелого мяса. Потом из-под края тучи над морем ударили солнечные лучи, и в их сиянии по мокрой брусчатке в Верхний город промчался государь со свитой. Либо его было торжественно-ликующим и диким. Он скачал по мощеным улицам и кричал:

— Ликуйте! Отныне не будет в городе теней! Смерть ушла!

А люди шарахались от него, и ужас медленно накрывал Столицу.

Вирранд простоял на крыше до окончания грозы. Такого смятение в душе он не переживал никогда. Король его пугал. Он знал, что тот делает, почему и зачем. И даже согласился, что это правильно.

Но все же те, кто был в Доме, выглядели как дети. А, может, не все они успели стать чудовищами? И убили просто детей?

А стоило ли разбираться? Вирранд не хотел об этом думать. Ему все больше хотелось вернуться в Южную четверть и… обрушить мост через Анфьяр.

Деревянная лестница уводила вниз, в камеру.

Айрим сидел на полу, спиной к стене, запрокинув голову и закрыв глаза. На шее его был железный ошейник с цепью, тянувшейся от кольца в стене. Если бы король был в ту ночь под городом вместе с бардами, он, возможно, осознал бы иронию — как ойха был на цепи у Айрима, так и сам Айрим теперь сидел на цепи.