Виктория Форестер - Мальчик, который знал всё [litres]

Тут он словно отключился и снова впал в беспамятство. Немного полежав без движения на крыше, его тело вдруг дёрнулось несколько раз, словно перезагружаясь. Д. и Конрад наблюдали за тем, как мышцы Харрингтона постепенно напрягались, а затем он и сам ожил и сделался похожим на прежнего себя.

– О-ох, – простонал Харрингтон, пытаясь сесть. Свою руку он невольно поднёс к тому месту, куда его ударил Д. – Что за?.. – Он, моргая, огляделся по сторонам, и тут вдруг шлюзы его памяти широко открылись, и хлынули, хлынули потоком воспоминания. – Это как будто… – Он прижал ладонь к голове, словно пытаясь заткнуть невидимую течь. – Всё, всё возвращается ко мне. Воспоминания. Они такие чёткие, яркие… Моя мама была красавицей и пожертвовала всем ради меня… В солнце воткнут меч. Моя мать заточена внутри воткнутого в солнце меча. Она назвала меня Питером. Моё имя Питер. Да, теперь я вспомнил.

– А ты кто? – Он взглянул на Конрада. Тут какие-то проводки в голове Харрингтона замкнулись, кусочки головоломки сложились в картинку, и всё прояснилось. – Ты мой сын. Конрад, – с неожиданной нежностью продолжил президент. – Я очень по тебе скучал. Так рад, что ты вернулся домой, просто слов нет! – Блестя глазами, Харрингтон протянул руки к сыну и тотчас поморщился от боли, которую доставило ему это движение. – Конрад!

Конрад застыл на месте и ни на сантиметр не придвинулся ближе к отцу.

– Но, пап, ты же только что пытался убить меня, так что извини, мне не очень хочется сейчас с тобой обниматься.

– Ты не понимаешь.

– Да уж, не понимаю, и это ещё слишком мягко сказано.

– Ты прав, у меня были секреты, – признал Харрингтон. Его лицо на глазах всё сильнее бледнело. – Теперь я вспомнил. У меня были секреты от всех, даже от самого себя. Вот что ты должен знать, сынок – в тех секретах была вся проблема, а не в тебе. Ты сам по себе никогда для меня проблемой не был.

Услышав эти слова, Конрад затаил дыхание.

– Ты никогда не был проблемой, – повторил Харрингтон упавшим до шёпота голосом. – Ты слышишь меня? Ты любого отца можешь заставить собой гордиться. Я же вижу, какой ты, и я очень горжусь тобой.

Эти слова были как бальзам на душу Конрада, он даже задрожал всем телом. Именно на душу, которая жадно впитывала всё, что сказал отец, как хватает воздух утопающий, которого вытащили на поверхность. Что же касается разума, то он отнёсся к откровениям Харрингтона с большим подозрением и прохладцей. И всё же Конрада переполняли слова отца, он буквально преобразился и почувствовал себя свободным благодаря их силе.

– Ты мой сын. Ты сердце моё… – продолжал Харрингтон, не сводя глаз с Конрада. – Я сделаю всё ради тебя. Всё. Ты должен услышать и знать это.

Конрад не знал, что ему делать. Всю жизнь он мечтал услышать от отца эти слова, но сейчас они кроме радости причиняли ему и боль. Тоска и боль. Боль и тоска – они приковали Конрада к месту.

Внезапно Харрингтон сел, выпрямился и заговорил, высоко подняв голову.

– Ты… мальчик, который знает всё. Ты Конрад. Я ждал тебя, а ты всё время был здесь. Но я… Нет, не я. Он хочет, чтобы я уничтожил тебя. – Взгляд Харрингтона сделался диким от страха. – Конрад, ты в большой опасности. Ты должен уходить отсюда, немедленно!

– Опасность? Какая? – спросил Д., заранее готовясь к чему угодно.

– Он… – испуганно озираясь, ответил Харрингтон. – Он идёт за вами.

– Кто? Кто идёт?

У них за спиной громко хлопнула дверь, но президент Харрингтон даже не дрогнул и по-прежнему не спускал с Конрада глаз.

– Он спланировал всё это для того, чтобы заманить тебя в западню. Слушай, слушай меня, ты единственный, кто…

Конрад услышал шаги.

– Он дал мне силу, чтобы использовать меня. Вас он тоже попытается использовать.

– Кто? – спросил Конрад.

– Это… – Было видно, что Харрингтон мучительно пытается вспомнить нужное слово. – Это Тёмный. Он…

Бабах! Конрад увидел, как падает Д., схватившись за грудь, а из тени выходит тёмная фигура с дымящимся пистолетом в руке, ствол которого теперь направлен прямо в сердце ему, Конраду.

– Нет! – закричал Харрингтон.

Бабах! За мгновение до выстрела Харрингтон успел метнуться вперёд, прикрыть Конрада своим телом, и предназначенная сыну пуля поразила сердце отца. Что-то ударило Конрада в плечо, и он опрокинулся на спину. Очень удивился, когда услышал крик Пайпер и почувствовал, как безвольно повисла в воздухе его собственная рука.

– Ты ранен, Конрад! – Перед ним появилось безумное лицо Пайпер.