Елизавета Голякова - Дороги своих любят (СИ)

Через четверть часа, не больше, с крыши трактира спрыгнул, путаясь в легком плаще до колен, рыжий вор. Он чихнул, вытер нос черным рукавом и скользнул взглядом по ряду фонарей. Заметил, что его ждут, снова чихнул и поспешил к лавчонке цирюльника.

– А вот и я, – воришка коротким привычным движением откинул со лба непослушную прядь и широко-широко улыбнулся. – Меня... работа задержала, вы уж простите.

Файтер расхохотался, швырнул через спину огрызок. Монах фыркнул, проводив взглядом это вопиющее безобразие. Чародей промолчал. Богослов, удивившись про себя, поискал глазами парня, и, не найдя его на мосту, наклонился над водой. Внизу, схватившись руками за опорную балку, висел пропавший маг.

– И что ты тут забыл, позволь спросить?

Чародей оказался ниже, капюшон больше не мог скрыть выражение лица клирика, и потому маг с этого удачного ракурса заглянул наконец мрачному монаху в глаза. А зря, очень зря! Под взглядом богослова кто угодно нырнул бы в каменную бездну, не то что в реку: этот взор испепелял, прожигал насквозь. Но парень только покрепче ухватился за балку и виновато потупился.

– Я пытаюсь не искупаться, – честно признался он.

– Что, силы закончились, будешь теперь висеть сотню лет? – хохотнул наглец-наемник, с интересом наблюдая за висящей тушкой.

– Пока руки не устанут, – поправил его маг.

Мечник хищно улыбнулся, хрустнул пальцами и перегнулся через перила, дотянулся до незадачливого чародея. Цепко схватил его за запястье, легко вытащил на мост. Паренек, как только его отпустили, пошатнулся и осел на мостовую.

– Отлично, – клирик уже тянул незадачливого практиканта за край жилетки в сторону ближайшего трактира, не обращая внимание на протесты, впрочем, довольно слабые. – Все в сборе и всё еще живы. Я удивлен, клянусь. Такие дела на улице не обсуждают, заходите. Город притих, окончательно окунувшись в туман. Белая пелена поднялась мрачным маревом и затопила теперь все улицы, все площади, переулки. Таверна по курсу!

Наемник с новым, невесть откуда взявшимся яблоком, ворчащий клирик, похихикивающий вор и немного витающий в прострации маг ввалилась в трактир. Он был похож на все остальные такие же заведения на свете: низкий потолок, в меру грязный пол, грубая мебель, которую делали с тем расчетом, чтобы не сломалась в пьяной драке, замызганные, закопченные окошки. Все как всегда. У стойки несколько странных ребят делили кружку пива, в уголке тройка завсегдатаев резалась в карты, какой-то заскучавший маг уже вырастил прямо посреди потолка буйнорастущий хмель, а компания совсем уж пьяных солдат в форме стражей цитадели горланила песню о малышке Августине... К квартету, дружно плюхнувшемуся за столик посередине зала, сразу подсел болтливый трактирщик. Он же, скорее всего, и хозяин заведения в одном лице.

Четверка путников завалила его заказами: жареная птица, похлебка, половина порося, тушеная капуста, внушительная гора пирогов и много (очень много!) превосходного столичного эля составляли сей ужин. Утолив первый голод, принялись обсуждать полученное от наместника задание.

– У меня есть инструкция, – радостно похвастался вор, размахивая мятой бумажкой перед носом у файтера, – И она точно правильная.

– Если это вообще то, что нам нужно, – приглядевшись, пренебрежительно буркнул монах, – Действовать будем под моим началом по предписаниям, указанным в моем документе. Возражения не принимаются.

Возражения, однако, были. А воришка под шумок свистнул с соседского блюда куриную ножку: со своей порцией лис уже успел справиться.

– Как это по твоим предписаниям?! У меня есть задание от Теодора, и я поступлю так, как мне в нем приказано! – хмыкнул с чувством собственной правоты наемник, вгрызаясь в снятого с вертела поросёночка.

– А если меня назначили главным? – без задней мысли пошутил рыжий, щедро уступая файтеру свой эль.

– Тогда я съем свои мечи, – в тон ему ответил тот, и, оценив сей жест доброй воли, нахально закинул ноги на стол.

Маг молча, но весьма красноречиво выстрелил выпущенным из пальца заклинаниемв наглеца, не забыв, впрочем, отодвинуть подальше похлебку от весьма неаппетитных сапог. Миниатюрная шаровая молния стукнув файтера в лоб, ссыпалась золотыми искрами в эль. Монах, не обращая ни на кого внимания, сличал документы, свой, мага и вора. Он лишь сердито шикнул, на секунду подняв голову от листов бумаги:

– Никого из нас не назначили главным. Здесь сказано, что в Эдорине мы должны найти и передать наместнику мальчишку... – он перевернул записку и глотнул из кружки перед тем, как продолжать, – мальчишку десяти лет, с рыжеватыми локонами и синими глазами. Он хромает на левую ногу, и у него родинка над правой бровью. Вот прядь его волос.