Александр Гребенкин - Люди как птицы

Также Жора Аггелов посоветовал, как лучше и правильнее разжечь печь — в этом деле он был большой специалист.

С помощью правильной расстановки дров, бересты, лучины и бумаги удалось заставить печь запылать, и комната в старом доме хорошо прогрелась. Уже ночью мы с Максимом сидели, глядя на стреляющие поленья, на чудные картины багрово-синего пламени и наслаждались теплом.

***

На следующий день возле нашего дома появился человек.

Мы услышали его шаги вокруг дома. Он толкнул подпёртую изнутри дверь, но дальше ломиться не решился.

В щёлку я его видела. Это был крепкий бородатый мужчина с ружьём в руке. Задев плечом ветки, стряхнув дождь листвы, он исчез между деревьев. Максим предположил, что это лесник.

— Дальше оставаться в доме нельзя, — решительно сказал Максим. — Я уже вполне окреп и могу этим вечером пробраться в город за документами. Возможно, они уже готовы… Где живёт Жора, я приблизительно представляю…

— Нет, Максим, пойду я. Если меня поймают, то посадят в позолоченную клетку для экспериментов, тебя же ждёт смерть.

Мы немного поспорили, но решили пока подождать с решением вопроса.

Оставив Максима готовить обед, я походила по окрестностям в поисках дров.

Когда, с немалыми усилиями, шелестя опавшей листвой, я волокла большую, сломанную бурей ветку, кто-то пересёк тропинку и встал на моём пути.

Я ахнула! Передо мною в куртке и сапогах с крагами стоял Степан Верлада.

Я стояла, онемевшая, бросив ветку, не в силах произнести ни слова, а он неторопливо заговорил:

— Здравствуйте, Гера! Не пугайтесь… Вам, конечно, будет интересно, как мне удалось вас выследить. Помните лудильщика? А этот заброшенный дом в лесу мне известен, я ведь заядлый охотник! Да и лесник подтвердил, что в доме кто-то поселился. Но, это не так важно!

Его глаза блестели, он стоял, отмахиваясь веточкой от насекомых.

— Что вы хотите? — спросила я чужим, сдавленным голосом. — Добить нас? Вам мало совершённых предательств?

— Каких? — быстро спросил он.

— Это ведь вы писали доносы! Сначала на профессора Братуся, а потом на Максима Ковалевича…

— Вы не во всём правы, — перебил он. — К доносу на Братуся я не причастен. Что касается Ковалевича… Я не хотел такого поворота событий! Если бы вы заглянули в мои показания, то убедились бы, что в них нет ни слова о каком-то шпионаже. Я просто намеревался добиться закрытия очередной выставки, хотел лишить Максима работы… Думал, что вы бросите его и переедете ко мне… А вышло…

— А вышло так, что вы сломали нам жизнь… Я гляжу на вас, и мне всё становится понятно! Да вы просто завидовали ему! Завидовали его популярности! Вы хотели меня заполучить? Ничего у вас не выйдет! Уйдите с дороги!

И подхватив тяжёлую ветку, я двинулась вперёд.

А он схватил меня за локоть.

— Гера, погодите.

— Уйди Иуда! Отпусти меня!

— Гера, послушай, что я предлагаю… У меня есть надёжные друзья, они сделают любые документы. Максим уедет далеко, я обеспечу его будущее. А вас я смогу спрятать в одном из южных городов. У меня есть там родственники. Никто не догадается кто вы… Таким образом, мы всё исправим!

Но я, одним движением сбросив его руку, продолжала упрямо идти вперёд.

Он что-то говорил ещё, запальчиво и горячо, но я не слушала его.

Далее был страшный момент, до сих пор видимый в моих снах!

Мы выходим из леса на поляну. На пороге дома сидит Максим. Он поворачивает голову и медленно поднимается. Я бросаю у порога ветку, мы подходим ближе, но я замечаю, что изумлённые глаза Максима смотрят поверх наших со Степаном голов!

Оборачиваюсь и вижу цепочку вооружённых людей, идущих из чащи к дому.

— Максим беги! — моя глотка исторгает вопль.

— Кто это? — кричит изумлённый Верлада, оглядываясь. А потом смотрит мне в глаза: — Это не я, Гера! Я не виноват! Я не предатель!

В то же мгновение раздались выстрелы, и тело Степана закрывает собою Максима. На спине Верлады появляются тёмные точки, по куртке струится тёмная кровь.

Я кричу что есть мочи. И в этот момент Максим, оттолкнув от себя Степана, возносится в синий воздух.

Сначала тяжело, неуклюже, а затем всё увереннее он улетает к лазурным облакам.

Вслед ему хлопают беспорядочные выстрелы. Дальнейшее я не помню — на меня навалилась чёрная и липкая темнота.

У меня теснило в груди и очень болело в боку от долгого бега. Горло резало, точно бритвой — надышалась холодного воздуха. Силы были на исходе. Остановилась, тяжело дыша, поправила платок. Ноги в тяжёлых валенках были по колено в сугробе. Щёки пощипывал мороз, и не верилось, что уже на календаре весна. Снег мерцал, светясь, как груда бриллиантов.