Карина Демина - Драконий берег

Снежно-белый, чересчур массивный, но это пока, пройдет время, и черты его обретут должное изящество. А пока над горбатой спиной нелепо торчали крылья, казавшиеся слишком маленькими, куцыми какими-то. Он тоже был встревожен.

И печален.

Лед часто грелся под крылом Изумруда.

— Да, они уходят, — я встала между ним и Томасом, который застыл, явно опасаясь привлечь внимание. А то что, думал, что смотреть станет, как туристы? С Дальнего утеса, окруженного пленкой защитного поля? И в бинокль?

Там и в бинокль особо не разглядишь.

Лед вздохнул.

Он уселся на краю, обернув когтистые лапы хвостом. И лишь кончик того слегка подрагивал, выдавая волнение. Приподнялись шипы на гребне, верхние потемнели, стало быть, до линьки всего ничего.

— Это Томас, — я взяла старого недруга за руку, и пальцы того слегка дрогнули. — Он… пришел познакомиться.

Лед склонил голову и приоткрыл пасть.

А Искра, неловко переваливаясь, — на земле драконы изрядно теряли грации и красоты, — обошла нас. И чувствую, Томасу стоило немалых сил просто стоять.

— Вы ему нравитесь. Верно?

Надеюсь.

Наши умники из института уверены, что дело в слабом эмпатическом даре, который свойственен любому из стаи, точнее те, у кого он не развит, просто не выживают. Может, и правы.

Они, небось, мозги Изумруду распилят, пытаясь понять, где этот дар прячется. А я лишь знаю, что драконы чувствуют людей. И точно знают, с кем не стоит связываться.

Искра вытянула шею.

Наклонилась.

Втянула воздух. Ее язык высунулся, чтобы коснуться щеки Томаса. И к чести его, он не отпрянул. Он даже заглянул в желтые глаза дракона.

И сказал:

— Ты красивая.

А она поняла. Вижу, поняла, поэтому и гребень вздыбила, крылья распахнула, показывая бледно-золотую чешую. Заворчал Лёд, который красоваться не привык. И я почесала его за ушной впадиной.

— Ты тоже красивый. И будешь еще краше. Просто расти надо… вырастешь большим.

Я не лукавила.

Костяк у него массивный, данные неплохие, и лет через двадцать-тридцать он точно Лютого догонит.

Спускались мы в темноте, и вела я по основной дороге, поскольку не было ни малейшего желания свернуть себе шею.

Томас молчал.

Мне тоже сказать было нечего. И лишь, когда он едва не шлепнулся, оскользнувшись на склоне, я предупредила:

— Под ноги смотри.

А он кивнул, но все равно смотреть не стал. Вот же… еще шею свернет, доказывай потом, что все исключительно по воле случая.

— Они… удивительные. Я не думал, что они такие.

— Такие, — согласилась я. — Удивительные. Это да…

— И большие.

— Кто?

— Драконы.

— Эти?!

Томас подал мне руку, помогая перебраться через бревно. Похоже, дорогу придется основательно чистить.

— Это еще подростки. Им пару лет всего. К мелким, в гнездах, тебя ты точно не допустили, а эти… они уже и не под мамкиным крылом, но и далеко на море не пускают. Они любопытные. И к людям в большинстве своем настроены… спокойно.

— Значит, — Томас определенно нахмурился, похоже, пытаясь представить взрослого дракона. — Они… потом будут больше?

— В несколько раз. Лютый, к примеру, взрослых косаток приносит. Не каждый день, — уточнила я, а то мало ли. — И не очень больших. Так они морских коров предпочитают или вот на тюленей. Иногда и рыбу ловят. Молодняк, тот любит нырять за треской, а взрослым она на один зуб.

Машина моя стояла там, где я ее и оставила, что было хорошо и даже замечательно.

— Куда тебя подвезти?

— К гостинице.

— Не домой?

Такта во мне никогда не было.

Томас покачал головой.

— Отец лет пять тому… ушел. Матушка переехала. А с братом мы никогда особо дружны не были. Я, конечно, зайду, но…

Стеснять не желает.

— А ты вообще надолго?

Мотор завелся не с первого раза, словно намекая, что неплохо бы все же к механикам заглянуть, а то рискую я в горах застрять.

— Как выйдет… дело такое, мутное, — он устроился на первом сиденье и руки на колени положил. — Пока самому мало что известно. Просто… велено отправиться, поискать родню, взять кровь. И задержаться. Меня вообще, подозреваю, отправили потому, как местный и вроде бы свой.

Свет фар расколол темноту.

Я сползала с дороги медленно. Колеса скользили по грязи, «студебеккер» норовило повести то влево, то вправо, а то и вовсе развернуть поперек дороги. И шины лысые совсем. Руль выворачивался, но я справлялась. Пока. Я… дура… впечатление произвести… завтрашнего утра дождаться не могла. Если сейчас сяду в грязевую яму, или брюхом на камень, вот смеху-то будет.