Майкл Мэннинг - Возвышение и мятеж

Находясь в моей золотистой темнице, я был отрезан от внешнего мира, и хотя моя аннигиляция была близка, я чувствовал странное умиротворение. Моя клетка пульсировала силой, эйсаром моих детей, когда они наполняли её узор магией, которая должна была разорвать моё тело, мою душу и даже мой разум на бесконечное число кусочков, разбросав их по бескрайним просторам реальности.

Я ждал этого с почти нетерпением. Поскольку во время ожидания мне больше нечем было заняться кроме как размышлять о миллионе решений, которые я мог бы принять иначе. Я мог видеть тысячи вещей, которые я мог бы сделать по-другому — решений, которые могли бы привести к другому, более лучшему исходу.

Шли минуты, и я не знал, что происходило снаружи, но я определил, что моё время почти пришло, ибо видел, как заканчивалось наполнение золотой клетки. Когда оно завершилось, появились миллиарды плоскостей пространственной силы, тянувшиеся через её пространство к центру. Когда они соприкоснутся в центре, через долю секунды, моя жизнь закончится вместе со всеми моими сожалениями.

Но время упорно отказывалось мне помогать. Пока чары стремительно неслись к завершению, время замедлилось донельзя. Со мной заговорил голос — голос, который был одновременно нигде и повсюду, ибо он существовал в каждом измерении — и одновременно ни в одном из них:

— « Тебе нельзя этого делать ».

— « Так останови меня », — ответил я. Когда он промолчал, я продолжил: — « Ты не можешь, верно? Они тебя победили ».

— « Это бессмысленно », — сказал голос сновидца. — « Даже если они уберут тебя, я найду другого ».

— « Найдёшь ли? » — спросил я одновременно с любопытством и самодовольством. — « Сколько времени у тебя ушло, чтобы подтолкнуть Иллэниэлов к созданию к Тириона? Сколько ушло, прежде чем АНСИС явился начать твою войну? Сколько ушло, прежде чем я родился и был проклят, чтобы принять семя ненависти Тиллмэйриаса? Тебе нужен архимаг с даром Иллэниэлов, который обманом был вынужден принять разрушение пустоты. Думаешь, тебе удастся это повторить? »

— « Удастся », — отозвался бог-сновидец.

— « На это уйдёт вечность », — ответил я. — « Прежде чем тебе удастся это устроить, мои дети проживут свои жизни, и обратятся в прах — и не только они, но и тысяча поколений их наследников, если не больше ».

— « Тогда я их накажу », — гневно сказал сновидец. — « Как только тебя не станет, я буду мучить их так, что даже жизнь Тириона покажется благословением в сравнении ».

— « Ты не сможешь », — уверенно сказал я. — « У тебя ушли века на то, чтобы устроить несчастья Тириона. Как только меня не станет, твоя сила вернётся, и с ней тебя снова утянет на дно, видеть твой бесконечный сон. Пройдёт много времени, прежде чем ты наскребёшь достаточно воли и сознания, чтобы снова взяться за старое ».

— « Пожалуйста », — взмолился сновидец. — « Я дам тебе всё, что пожелаешь ».

— « Что ты можешь мне дать такого, что будет стоить будущего моих детей? »

— « Твою жизнь! Я могу всё вернуть, возвратить тебя к тому состоянию, в котором ты был прежде », — ответил бог.

— « В котором я был до того, как пустота укоренилась в моём сердце? » — спросил я с внезапным любопытством.

— « Нет. В том, каким ты был сразу после этого. Если будешь осторожен, то сможешь прожить долгую жизнь — дольше чем все люди до тебя. Даже если ты продержишься тысячу лет, это будет лучше, чем заставлять меня начинать сначала », — сказа бог.

— « Я смогу продержаться дольше тысячи лет », — предупредил я. — « Не следует меня недооценивать ».

— « Даже так, это будет лучше. Ты не можешь себе представить, сколько времени ушло на твоё создание ».

Я какое-то время обдумывал эту идею, пока плоскости пространственной силы продолжали медленно тянуться ко мне.

— « Поспеши », — сказал бог. — «Время всё ещё идёт. Я не могу остановить его полностью!»

— « В таком случае, у меня есть для тебя ответ », — сказал я.

Керэн появилась снаружи горного коттеджа вместе с Джорджем, и осторожно опустила останки Элэйн на траву. Растительность казалась необычно живой по сравнению с бледной кожей Элэйн, покрытой потёками крови. Она посидела с Джорджем несколько минут, положив руки ему на плечи. Он не двигался и не говорил, и плечи его не двигались, что указывало бы на рыдания. Он просто был— с сердцем столь же пустым и безжизненным, каким было тело его сестры.