Майкл Мэннинг - Торнбер

Он ожидал шипения или судорожного вдоха, даже поражённого присвиста, но Сайхан просто молча осмотрел отёкшую руку. Предплечье Грэма неприятного чёрного и синего оттенка, а отёк сделал его вдвое больше по размеру, заставляя кожу блестеть в свете ранней зари.

— Пальцы работают? Сожми кулак, — приказал рыцарь.

Грэм сделал, как было велено, постаравшись проигнорировать боль.

— Поверни кисть в запястье, — приказал мужчина, демонстративно покрутив собственный кулак из стороны в сторону.

От этого было ещё больше, но Грэм всё равно сумел.

Глаза Сайхана сузились:

— Кости целы, но недавно ты её сломал, не так ли? Кто её залечил — тот, кто дал тебе узы?

Грэм захлопнул рот.

Сайхан почти улыбнулся на это. В этот миг вид молчаливого упорства у Грэма на лице очень напомнил ему о Дориане. «Упрямый, как и его отец».

— Тебе нужно, чтобы эту руку посмотрел кто-то, кто знает, что делает. В нынешнем её состоянии ты сможешь ей нормально пользоваться лишь через несколько недель, если она вообще не останется навсегда повреждённой. Рекомендую Элэйн или Графа.

Лицо молодого человека стало ещё более каменным.

Сайхан хорошо понимал безмолвный язык упрямых мужчин. Некоторые обвиняли его в том, что он сам этот язык и изобрёл:

— Если ты не хотел, чтобы они об этом прознали, то не надо было расхуячивать себе руку. Повидаешь меня после того, как один из них её посмотрит.

На лице Грэма мелькнула неуверенность.

— Рекомендую Графа. Если вежливо попросишь, он может и не сказать твоей матери. Элэйн может предложить то же самое, если, конечно, тебе по душе скакать в Арундэл, но она мёртвого заболтает. Как бы то ни было, если я не увижу тебя после обеда и со значительными улучшениями, то лично доложу Графу. Ясно?

— Да, сэр. — Грэм шагнул обратно к донжону.

— Грэм?

— Да, сэр?

— Не забывай — сейчас мир сделан из стекла, в том числе и твоё тело. Всё кроме самого мягкого касания что-нибудь сломает, — напомнил Сайхан.

— Да, сэр.

— Найди меня после обеда… или я найду тебя. — Эти слова несли почти не прикрытый намёк.

Грэм чувствовал, как взгляд воина следил за ним, пока он не достиг главной двери в донжон. Первым впечатлением, когда он заново прокрутил у себя в голове эту встречу, была тревога, но обдумывая её, он начал осознавать, что на каком-то уровне чувствовал облегчение. Уверенная компетентность этого мужчины успокоила его нервы, и хотя он отнюдь не предвкушал встречу с ним после обеда, твёрдость приказа дала ему успокаивающее чувство уверенности.

«И о подробностях он меня допрашивать не стал». Поведение Сайхана резко контрастировало с действиями его матери. Она перестала задавать вопросы лишь после того, как вытянула из него все сведения до последней капли.

Он будто в миллионный раз молча подумал, какой была бы его жизнь, если бы его отец выжил.

Поднимаясь по лестнице, которая вела в жилые покои донжона, Грэм пытался выработать у себя в голове наилучший вариант поведения. Он хотел поговорить с Мэттью, прежде чем идти к Графу, но это вряд ли получилось бы. Он знал своего друга достаточно хорошо, чтобы догадаться, что тот наверняка не спал до предрассветных часов, работая над своим проектом. Мэттью вряд ли встанет раньше, чем солнце в небе достигнет своего апогея.

Он остановился в коридоре, который вёл к апартаментам Графа. Перед дверью в фойе стоял охранник, но Грэма это не беспокоило. Как частого посетителя, его скорее всего даже не спросят. Что привлекло его внимание, так это маленькая мягкая медведица, шедшая с противоположной стороны.

— Доброе утро, мой герой, — сказала ему Грэйс, приблизившись. Более тихим голосом она добавила, проходя мимо: — Ты сейчас не хочешь туда заходить.

Грэм развернулся, и последовал за медведицей, пока они не свернули за угол, выйдя из поля зрения охранника.

— Что происходит? — спросил он её.

— Твоя мать зашла с визитом к Графине, и я никогда прежде не видела её в более плохом настроении, — сказала Грэйс. — Ты случайно не знаешь ничего об этом, а?

— Ну… — со смущённым видом протянул он.

— Я так и думала, — укоризненно сказала медведица. — Что ты натворил?

— Она думает, что я дрался с главным егерем, — начал он, не зная, что ей сказать. Он чувствовал себя в западне. Он ни за что не сможет увидеть Графа, не встретившись снова с матерью, а если она увидит его руку…

Грэйс посмотрела на него с сомнением, каким-то образом передавая своё недоверие, несмотря на ограничения её лица.