Майкл Мэннинг - Род Иллэниэл

— Ты выбрал свою судьбу, — ответила она. — Мы можем лишь надеяться, что смерть найдёт тебя раньше, чем Мал'горос, — закончила богиня. Лицо Марка застыло, дёргаясь, в агонизирующей гримасе, пока он боролся с волей своей богини. Прошли напряжённые секунды, и я скорее ощутил, чем увидел, как она покинула его. Он упал на колени рядом со мной, на его лице была написана безысходность.

— Она нас бросила, — сказал он лишённым надежды голосом.

Я проигнорировал его, и обратил своё внимание к Пенелопе. Как и с моим отцом, я стоял перед невозможной задачей. Нужно было выдернуть древко болта, одновременно латая её артерию и повреждённые органы. Я не мог это сделать снаружи. Я посмотрел на Дориана:

— Отруби наконечник от древка, — сказал я, указывая на широкий стальной кончик болта.

Вновь обнажив свой меч, он начисто срубил наконечник одним ударом.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Кое-что глупое — если это не сработает, то мы оба можем умереть. Я хочу, чтобы ты сосчитал до тридцати, а потом вытащил древко, — ответил я. Я повернулся к Марку: — Держи её для меня, я сейчас отпущу, — приказал я. Он молча кивнул, и передвинулся, чтобы подхватить её, когда я выпустил её тело. — Положи её рядом со мной, чтобы я мог видеть её лицо, — добавил я. Он так и сделал, и Дориан присел позади неё, положив руки на толстое деревянное древко. Лёжа рядом с ней, я посмотрел в её бледное лицо, и произнёс в последний раз: — Начинай считать, Дориан, — сказал я, после чего добавил ещё несколько слов на лайсианском, и мир исчез, когда мой разум покинул моё тело, ввинчиваясь в умирающее тело женщины, которую я любил.

Боль едва не затопила меня с головой, когда на меня набросились сигналы от порванного позвоночника Пенни. По мне ходила агония, пока я пытался сосредоточиться, найти внутри неё тихое место. Я ощущал затруднённый стук её сердца, вяло работавшего, чтобы поддерживать в ней ток крови. Первым, что я сделал, была блокировка атаковавших меня импульсов, происходивших от её разорванных нервов и повреждённого позвоночника, что избавило меня от боли. Затем я сосредоточился на деревянном древке, проходившем через её тело. Оно пробило её печень, и стальной наконечник рассёк питавшую её артерию. Он также разорвал ей одно из лёгких, и порезал множество других органов на своём пути.

Я уже запечатал артерию, чтобы она не истекла кровью, но её нужно было воссоединить. Однако я не осмеливался ничего из этого делать, пока не было извлечено деревянное древко. Ожидая, я вытянул кровь из её повреждённых лёгких, и залатал зиявшую в них прореху. Затем я ощутил мощное выдёргивание, когда из неё вытащили деревянное древко. Её тело пронзила новая боль, грозя довести меня до бессознательного состояния вместе с ней. Если бы я тогда потерял контроль, то мы бы умерли оба.

Опираясь на силу воли, в обладании которой я себя никогда не подозревал, я проигнорировал боль, и стал закрывать раны, оставшиеся после извлечения болта. С самой печенью всё было довольно просто, но большая артерия создала мне проблемы. Кровь обильно текла из неё, пока я пытался воссоединить её разрубленные концы. Паника грозила уничтожить мою решимость, но я держался, пока артерия наконец снова не стала целой.

Закончив с этим, я начал исправлять множество мелких ран у неё в животе, латая тонкие сосуды и восстанавливая другие её органы. Каким-то чудом неповреждённым осталось её чрево. Когда я сосредоточил на нём своё внимание, меня шокировало биение внутри него второго сердце. Она была беременна. Моя намеренная ложь была ненамеренной правдой.

Жизнь внутри неё была маленькой, но сильной. Я ощутил, что от неё исходило что-то вроде страха. Протянувшись к ней, я успокоил её своим разумом, пытаясь её подбодрить. «Ты в безопасности, папочка здесь», — подумал я про себя, и нерождённый ребёнок будто ответил. Через меня прошли эмоции, которые я никогда прежде не мог вообразить, и я твёрдо решил, что сделаю всё для спасения их обоих.

У меня осталась лишь одна задача, но она была самой пугающей. Чтобы Пенни смогла жить нормально, я должен был починить её позвоночник, но замысловатая сложность расположенных там нервов не поддавалась простому пониманию. Я начал медленно перебирать повреждённые окончания, пытаясь найти им пару, но их количество было чрезмерным для моего разума. Страх стал глодать мою уверенность, когда я осознал, что не мог надеяться исправить здесь повреждения.

Я приостановился, сосредоточившись теперь на размеренном биении её сердце. Слушая его, я услышал более глубокое биение земли под нами — изначальный звук, который существовал задолго до того, как мы были рождены. Протянувшись к нему своим разумом, я снова воззвал к нему — «пожалуйста, помоги мне, я не могу это исправить», но если оно и услышало, то не дало ответа. С моей стороны было глупо, что нечто настолько отличающееся от нас могло помочь мне исцелить человека.