Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Симас же кинул сверток на пол и разорвал бечевку, развернул бумагу. Извлек из грубоватой ткани сначала один кортик, потом второй такой же – оба простые, без украшений, с крестовой гардой и обоюдоострыми клинками. Такими хорошо колоть, но можно оставить и резаную рану, хоть и не очень глубокую.

Похоже, увлечение традициями слишком глубоко засело в мозгу Олсандера.

В ходу у аристократии Олдуотера два вида дуэлей: на холодном оружии и огнестрельном. Но насколько я знал, отдавали предпочтение последнему. И схватки быстрее, и не нужно тренироваться, как с клинками. К тому ж навыки обращения с колюще-режущим знать прилично растеряла за последние десятилетия. С револьвером же в теории достаточно уметь целиться и жать на курок. Легче как-то, нажал на скобу, и готово. Не надо всаживать нож в живую плоть, чувствовать запах, видеть, как гаснет жизнь в глазах обидчика.

Процент мертвых тушек значительно возрос, но и количество желающих поиграть в смертоубийство уменьшился. Ведь когда знаешь, что можно и подохнуть на месте, а не банально поваляться пару месяцев в лечебнице со вспоротым пузом, невольно становится не по себе.

В последнее время мода на поединки несколько ожила, поскольку вместо боевого оружия стали использовать тренировочное или специально облегченное: тупые клинки, патроны с уменьшенным количеством пороха, подыхать ведь никому не хочется, тем более за такие постепенно обесценивающиеся понятия, как честь, гордость, слава.

Но стоит ли говорить, что клинки Симаса оказались бритвенной остроты?.. Ортодоксы хреновы.

Двоюродный братец Олсандера поднял взгляд на меня и молча передал первый кортик. Я осмотрел, взмахнул пару раз на пробу, попробовал согнуть лезвие. Одновременно потянулся к Изнанке и прислушался – честное оружие. Клинок вернулся в руки Симаса, он дал второй. Процедура осмотра повторилась, и я подтвердил, что все в рамках правил.

– Хорошо, – впервые сказал младший Мак-Кейн. Голос у него оказался таким же невыразительным и сонным, как и глаза. Парень вышел на середину площадки, раздал оружие и посмотрел на дуэлянтов. – Готовы?

– Изнываю от нетерпения, – со смешком сказал Фергюс, перехватывая кортик поудобнее прямым хватом и слегка приседая на опорной ноге. Его не раскачивало, но движения были слегка расхлябанные, неверные.

Олсандер лишь кивнул, продолжая сверлить Мак-Грата пристальным взглядом. Стоял ровно, выпрямив спину, но расслабленно.

– Тогда правила, – сказал Симас. – За пределы площадки не выходить. Метание оружия или любого другого предмета запрещено. Пользоваться выданными клинками. Если противник упадет и не сможет встать, бой завершен. Притворяться запрещено. Добивать тяжело раненного тоже запрещено… Устраивает?

На сей раз молча кивнули оба, больше занятые тем, чтобы дышать, нагнетая кислород в кровь. Что, кстати, давалось довольно сложно. Я встал на одном краю площадки, дабы свет фонаря бил в спину. Симас занял место напротив, еще раз посмотрел на противников.

– Начали!..

Кажется, я недооценил Фергюса. Друг если и был пьян, то не настолько, насколько изображал. Ибо едва слово слетело с губ младшего Мак-Кейна, как поэт резко метнулся в атаку. Плавным текучим движением сократил дистанцию, ушел вниз, а затем ловко крутнулся и почти выпрыгнул. Ударил, целя по коленной чашечке, по запястью, в горло.

Я едва сумел уловить движения, а лезвия вообще превратились в размытые серые полосы, жалящих змей. Поэт, несомненно, регулярно тренировался в перерывах между пьянками и сочинением стихов.

Дзан-дзан-дзан! – пропели клинки.

Звуки резкие и болезненные для ушей, как крики. Но Олсандер, несмотря на неожиданный выпад противника и хитрость, отразил удары и шагнул влево, разрывая дистанцию. И вновь враги замерли на месте, сверля друг друга ненавидящими взглядами.

Через секунду на рукаве Мак-Кейна проступило алое, стал виден порез. Задело лишь кожу от запястья до локтя, но кровь сочилась достаточно охотно. И если не перевязать, бравый адмирал второго флота обороны Тары начнет скоро слабеть.

В глазах Фергюса вспыхнуло удовлетворение от маленькой победы. Но голову, к счастью, не потерял. Покрепче сжал рукоять кортика, медленно пошел по кругу, ощупывая пол носками сапог, как ледяной наст. Олсандер развернулся к нему грудью и начал отступать. Глаза офицера внимательно ощупывали противника, изучали, ловили каждое движение. Без страха, неуверенности или боли.

План поэта очевиден – вывести врага под фонарь. Свет, слишком тусклый и неверный, не ослепит, но отвлечет и, возможно, не даст увидеть проблеск лезвия. И едва Олсандер прищурился, Фергюс атаковал вновь, стремительно и умело. Серая змея попыталась ужалить в голову, но наткнулась на тело своего брата-близнеца, отскочила, выбив искры. Метнулась в атаку вновь, целя в живот, и снова встретила сопротивление. Противники на секунду замерли, упершись ногами в пол и пытаясь продавить защиту, синхронно выдохнули от усилий.