Сергей Джевага: Искусственный отбор

© Сергей Васильевич Джевага, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Хрусь, хрусь, хрусь… – стонали битые стекла.

В соседней комнате и на лестничной площадке слышалось сонное бормотание полицейских, сквозняк шелестел страницами древней бумажной еще книги, а из-за разбитого окна долетал привычный гам большого города: перестук дождя, треск веток, далекие крики и визг автомобильных шин… Вот только звуки эти сейчас казались совершенно пустыми, ничего не значащими и далекими.

Хрусь, хрусь… хрусь…

Шепот стеклянного крошева заполонил собою весь мир и отдавался вязкой болью где-то в затылке.

Очередной порыв ветра швырнул в проем окна горсть холодных капель. Яркий луч-клинок, пролетающего мимо дома полицейского дрона, пробежался по полу, и сотни мутных бисерин вспыхнули ясным белым огнем. Сумрак колыхнулся, отпрянул, в стекле уцелевшей рамы отразился мужчина… высокий, жилистый и смуглый, лет тридцати на вид, в черном кителе с серебристыми нашивками в виде аптечных весов. Выдающийся, с большой горбинкой нос недвусмысленно намекал на предка-горца, и казался клювом на фоне впалых щек. Из-под густых бровей бесстрастно поблескивали темно-карие глаза, смотрели пристально и внимательно, будто ощупывали все, до чего могли дотянуться. Высокий лоб прикрывали мокрые смоляные пряди, припухлые веки выдавали хроническую усталость…

Игорь невольно потрогал царапину на подбородке, поморщился. Капризная мода сейчас благоволит совершенно иному типажу – голубоглазым блондинам с мускулатурой античных божеств. Стоит оглядеться, и вот они – светловолосые, подтянутые, раздражающе улыбчивые, – ходят стадами. И с каждым днем таких больше, народ как умом повредился – толпами валит на коррекцию внешности, подражая какой-то знаменитости.

Стрекотание дрона стало тише, луч в последний раз пошарил по полу, задел кресло, журнальный столик и книгу. На желтоватых от времени страницах серебрилась пыль и алела кровь – огромное расплывчатое пятно, что поглотило большую часть текста.

Хрусь, хрусь… – вот и сломались людские судьбы.

Звук ударил по нервам сильнее обычного, заставил вернуться к действительности. Игорь вздрогнул и с трудом расслабил напряженные мускулы, с неприязнью глянул на судмедэкспертов, что тенями в белых комбинезонах плавали по квартире.

Один парень возился с портативным ДНК-анализатором, другой собирал пробы… и, конечно, неловко топтался по осколкам. Но становилось гораздо хуже, когда вступал в багровые лужи. К хрусту прибавлялось отвратительное чавканье, невнятная ругань. Прибавьте к тому вонь – будто в туалет кто сходил, – странным образом переплетающуюся с ароматом дождливой свежести и вязкого духа крови, – и картина станет полной.

Просить ребят быть аккуратнее Игорь не видел смысла. Стеклянного крошева слишком много, да и крови хватало. Тонкие алые потеки покрывали полированный пол, неопрятные наполовину подсохшие капли застыли на стене, бесформенные пятна виднелись и на спинках опрокинутых кресел, диване.

Такое ощущение, что в гостиной долго и с особой жестокостью резали свинью. Но кровь человеческая, и тела… миловидная восточного типа женщина лежала у лестницы, пожилой мужчина – у стены справа. Первую будто пытались расчленить, столько ран, второй отделался лишь перерезанным горлом.

Хочешь, не хочешь, а работать надо.

Игорь вздохнул и встряхнулся, медленно отвернулся от окна. На мужчину взглянул лишь мельком, отметил позу, удивленное выражение лица – умер быстро, без сопротивления. Рана тонкая, ножом полоснули. Сбоку на шее маленькое фиолетовое пятнышко – сюда вонзилась игла с ядом, почти наверняка – нейротоксином. Сам мужик явно из небогатых: на коррекцию внешности и омоложение, очевидно, никогда не хватало денег. Полноватый, с короткими волосами и грубыми чертами: нос картошкой, массивный лоб, узкие бледные губы и мозолистые пальцы рабочего…

Что такой человек может делать в престижном районе Пангеи? Домушник? Вряд ли, не тот типаж. Пришел кланяться в ножки дальнему родственнику?.. Возможно.

Женщина казалась из чужого с «работягой» мира. Холеная, гибкая, с нежным детским лицом и удивительно длинными, до колен, иссиня-черными волосами. Сразу видно, при средствах. Но даже в смерти она казалась красивой странной устрашающей красотой. Серый шелк платья сменил цвет на красный, колотая рана под грудью проглядывала сквозь дыру в одежде, а рот исказила гримаса ужаса и боли.