Анатолий Нейтак - Эмиссар - Трансформация [СИ]

“А внимание и память мы ещё потренируем. Итак, исцеление завершено. Теперь пора нашу подопечную зверушку омолодить… и заодно — слегка усилить”.

“Как?”

“Я всё покажу и объясню. Просто вникай внимательнее… и ещё: не стесняйся задавать вопросы. Я уже говорил, что для Идущего любопытство важнее Силы?”

“Нет”.

“Тогда считай, что сказал. Громко, неоднократно. Итак, первым делом мы с тобой займёмся проблемой соединительных тканей…”

Сосед

Вот так я объехал на кривой козе тот несомненный факт, что её душа тоже нуждается в исцелении. Глубоком и тщательном. Нуждается куда сильнее несчастного мечезуба. Хорошо ещё, что на некотором уровне она осознавала, как тяжко ранена, и не отвергла мою помощь с порога. Кстати, это принятие помощи само по себе хороший признак: видимо, я успел превратиться в близкого, даже очень близкого друга, коль скоро она приняла меня вот так.

И хорошо. Именно друзьями должны мы стать, чтобы достичь нужной эффективности.

К тому же она вполне достойна дружбы. И моей, и чьей угодно. Думаю, если бы она могла увидеть свет своей души со стороны, как могу “видеть” его я, — ей понравилось бы это зрелище.

Ниллима

— Встань, Хозяин Теней! Встань, Повелитель Джунглей! Пробудись и поблагодари меня.

Мечезуб встал вслед за девушкой — и сразу оказался ростом ей по грудь. Потянулся всем обновлённым телом, явственно наслаждаясь своей гибкой грациозной мощью. Глянул на Ниллиму и коротко, выразительно рыкнул. После чего несколькими прыжками скрылся с глаз.

“Вот и всё… пока что. Возвращаю тебе контроль над Даром. Кстати, ты поняла, что именно ощущает наш пятнистый пациент?”

“Да. Он доволен. И… он действительно благодарен”.

“А что ощущаешь ты?”

Ниллима остановилась. Вдохнула-выдохнула, внимательно посмотрела на собственные ладони, поднятые на уровень груди. Прикрыла глаза…

“Это… ты продолжаешь управлять мной?”

“Нет. Ощущаешь и действуешь ты сама — пока не очень осознанно, но полное осознание ещё придёт… в свой черёд”.

“Значит, именно так ощущают себя и мир Сильные?”

“Далеко не всегда. И твои нынешние ощущения далеки от совершенства. Но… скажем так: если есть выбор, именно по этой дороге я бы советовал идти”.

“Как… удивительно”.

Мир вокруг пел. Иного, более подходящего слова Ниллима просто не знала. Та процедура , которую совершил Сосед, Раскрытие Связей, — и его более поздние действия, превратившие её в сердце тонкого равновесия Сил — эта процедура и эти действия, точнее, их последствия, остались с ней. В ней. Приросли, раскинулись, обняли её изнутри и со всех сторон. Так что теперь мир понемногу делился с ней, — малой, но важной частицей неохватного единства — своей энергией. Делился пониманием . Пока ещё довольно смутным, не особенно резким, но…

“Не торопись. Новорождённые младенцы не сразу приучаются удерживать взгляд на том, что привлекло их. А ты сегодня, как Идущая, сделала… делаешь… свои первые шаги”.

“Я ничего не делаю”.

“Ты впервые по-настоящему вникаешь . Поверь мне: это дело, и очень важное!”

Ниллима поневоле согласилась с этим. То, что Сосед немного раньше назвал “полем внимания”, действительно плохо поддавалось её контролю — ни дать, ни взять своенравные органы зрения новорождённого, скачущие отсюда туда, обратно и ещё вот этак, с подвывертом. То ли по причине мимолётности приходящих ощущений, то ли из-за их сложности, но она никак не могла толком разобраться в том, что именно воспринимает. Отделить ощущения друг от друга, дать им имена, рассортировать… это лежало за пределами её возможностей.

Но именно поэтому она неким удивительным образом ощущала ВСЁ СРАЗУ.

Это поражало. Это интриговало. Это увлекало, как ветер увлекает палый лист — кружащийся и танцующий, не то падающий, не то летящий…

Летящий.

“Сосед…”

“Да, малышка?”

“Спасибо тебе. Ещё раз”.

“Не за что, — изнутри повеяло сдержанным, но чистым, как родниковая вода, теплом души. — Совершенно не за что. Ты, главное, не останавливайся”.

Ниллима коротко рассмеялась. И побежала в сторону знакомой заводи.

Синевато-зелёные руки деревьев махали ей при встрече, как и гибкие побеги кустарников. Намозоленные ступни почти без звука погружались в упругий мох, местами прикрытый опавшими листьями, стремительно гниющими во влажном тепле джунглей, а то опирались на каменные рёбра тобрасса или узловатые корни. Нож слегка похлопывал плоскостью лезвия по солнечному сплетению, удерживаемый на груди многократно чиненной плетёнкой из симг-лозы — заменой нормальным ножнам и перевязи. Ноздри раздувались, ловя запахи живой и увядающей зелени, света и простора, влаги и тепла.