Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

Вот, значит, каким путем в роду Сокрытых вкладывали в память потомков то самое роковое заклятье! Но для чего это делалось?

— Тот, кто хранит ключ от магической стены, обладает властью, — шипел Тьяга. — Твои предки не хотели расставаться с этой властью. Им нравилось думать, что в их руках — безопасность города. Они были очень горды, а ведь именно гордость погубила человеческий род и уничтожила Кристалл Вечности! Люди были слишком самонадеянны, и это лишило нашего господина его наследия — императорского трона. Подумай об этом. Подумай об этом хорошенько, когда будешь размышлять о поступках твоих предков, Сокрытый!

— Это в характере… Сокрытых… — прошептал Дерлет. — Владеть знанием и не знать о том, чем владеешь…

— Не отвлекайся, читай заклятье! — грубо прикрикнул на него Тьяга.

Дерлет выговорил последнее слово и закрыл лицо руками. Чары спали. Дерлета сотрясала крупная дрожь. Смех Тьяги еще был слышен, когда призрачный корабль растворился в воздухе, и холодный ветер вновь принялся трепать плащ на плечах Сокрытого.

Великая Арена Турриса была расцвечена праздничными флагами. Огромные статуи, изображающие бойцов, украшали вход на ристалище. Медные трубы ревели после каждого объявления, выкрикиваемого специальным герольдом. Золото, медь, дорогие переливающиеся под солнцем одежды, сверкающие доспехи, сияющие мечи и наконечники копий — все это слепило, восхищало, радовало глаз.

Множество зрителей собралось на скамьях. У тех из горожан, кто сдавал свои дома гладиаторам, были отдельные места, лучшие — на передних скамейках. Это (если не считать обязанности следовать традиции) также служило отличным стимулом для гостеприимства.

Дерлет занял свое место и рассеянно уставился на арену. Он все еще был оглушен случившимся на берегу и до сих пор не вполне в верил в реальность увиденного. В глубине души он все же надеялся, что все случившееся на берегу — «Крыло Смерти» на свинцовых волнах, отвратительный человек-призрак Тьяга и чтение заклятья — ему приснились или почудились.

Тем временем на арене схватились двое бойцов: один был северянин, рослый, темноволосый, в фиолетовом одеянии и доспехе тяжелого воина, другой — южанин, ловкий, хрупкий, в ярко-оранжевых одеждах и с посохом в руках. Во время первых поединков, когда турниры только-только начинаются, устроители празднества предпочитали такие сочетания — по контрасту: меч против посоха, Север против Юга, опыт против рвения. Это разогревало и публику, и бойцов, помогало выявить лучших и создавало особый, причудливый рисунок боя.

— Микуни! — кричал кто-то из зрителей, явно обращаясь к бойцу с посохом. — Покажи этому верзиле!

— Муртан! — надрывался вертлявый человечек, желающий подбодрить верзилу с мечом. — Муртан, вздуй этого малявку!

Оба бойца отсалютовали своим болельщикам и вступили в сражение. Муртан осторожно атаковал, проверяя, насколько хорошо Микуни владеет своим оружием.

Микуни без труда отбил эту пробную атаку и, в свою очередь, попытался достать концом посоха голову противника. Муртан уклонился, присев и сделав очень изящный пируэт, так что зрители разразились приветственными воплями.

Дерлет чувствовал, как смятение, охватившее его на берегу, постепенно отступает. В конце концов, это действительно могло быть просто видением. У Дерлета уже имелся опыт пророческих снов. Нужно просто понять, что боги послали ему предупреждение, и быть более осторожным, только и всего.

— Господин не желает ли сладкую булку? — услышал Дерлет вкрадчивый голос торговца.

Разносчики сладостей и напитков протискивались между скамьями. Торговля велась бойко, булки и кувшины с легким хмельным пивом расходились вмиг.

Дерлет сунул торговцу пару монет и машинально взял булочку. Он откусил кусочек и тут же скривился от боли… У него действительно был прокушен язык, а губы снова треснули и кровоточили. На сахарной глазури остались красные пятна.

Нет, то, что произошло на берегу, не было ни сном, ни пророчеством. Оно уже случилось…

И тут Дерлет наконец осознал, что именно произошло.

Магической защиты больше нет… Город открыт для любой нечисти.

Еще двое бойцов выскочили на арену. Их появление сопровождалось громовым ревом труб. Герольд что-то прокричал — что, никто не разобрал за шумом, — и прямо перед Микуни и Муртаном оказались двое в низко опущенных капюшонах.

Вместо того, чтобы сражаться между собой, эти двое набросились на гладиаторов. В первый миг им удалось ранить Муртана, который никак не ожидал такого вопиющего нарушения правил Арены, но Микуни, более быстрый и ловкий, успел отскочить назад и ударом посоха сбить капюшон с одного из нападавших.