Анна Бахтиярова: Дух лунной башни

А, впрочем, разве я виновата? Я не просила двух беспечных молодых магов, опьяненных ежегодным карнавалом, поддаваться безумной страсти. Я не просила их о рождении. Никто не хочет рождаться несовместимым. Полуцветом.

Карнавалы…

Их Эдвард Ван-се-Росса устраивал пышными, съезжалась знать из всех юго-западных герцогств — от заколдованного моря до мёртвой бескрайней пустыни, погубившей сотни самонадеянных магов. Длились празднования целую неделю, вино лилось рекой, танцы не прекращались круглые сутки. По ночам небо озаряли фейерверки, не давая спать всей округе из-за умопомрачительного грохота, днём ввысь взлетали хлопушки, рассыпая разноцветные конфетти.

Наряду с богатеями карнавалы привлекали и простых смертных. Пропуском в замок в праздничную неделю служили не титулы или золото, а оригинальность костюмов. От гостей требовалось веселиться и категорически запрещалось называть настоящие имена и снимать маски. Именно благодаря красочному наряду, украшенному живыми лилиями, на карнавал шестнадцать лет назад попала и моя мать Ренет — младшая дочка хранителя трав и цветов.

Юная белокурая девушка мечтала побывать в замке Ван-се-Росса во время празднования, и, если повезет, потанцевать со старшим сыном герцогской четы Эмилио. Моя вредная тётка Дот не раз рассказывала с усмешкой, как матушка страдала по красавцу брюнету, отчаянно стараясь его увидеть хотя бы издали. Но вниманием девицы неожиданно завладел другой персонаж карнавала — юноша в костюме шута. Понятия не имею, чем он привлек маму — изысканной речью, галантными манерами или умением бережно вести партнершу в танце, словно она хрустальная ваза.

Но факт остается фактом. В результате той мимолетной встречи на свет появилась я — Лилит София Вейн. Полуцвет. Родительская магия оказалась несовместимой, и я пополнила ряды ненавидимых ублюдков, которым изначально не предусматривалось места в мире полноценных цветов. Да, таких, как я, немного. Но рождение любого из нас становится оплеухой для остальных магов.

О полуцветах сочинено множество зловещих историй, которыми родители пугают непослушных детей. Рассказывают, едва заходит солнце, мы превращаемся в тени, неслышно скользим по городам и деревням, проникаем в дома и высасываем из обитателей светлые сны. А в особенно темные ночи овладеваем чужими душами, чтобы красть частички магии.

Разумеется, в реальности ничего подобного не происходит. Просто мы — не такие, как все. Мы сломаны. Большинство полуцветов не способно перенять родительскую силу полностью. Мы — насмешка над магией, проявляем способности в извращенном виде. Огневики не поджигают, а заставляют тлеть или рассыпаться в прах. Водные маги не дарят живительную влагу, а заливают все вокруг странной жидкостью, не способной впитаться в землю и нести жизнь.

Однако встречаются и исключения — полуцветы с почти нормальной магией. Их ненавидят еще сильнее. Ведь уродец — на то и уродец. Над ним приятно насмехаться, он не внушает страх. От уничтожения нас спасает принятый столетия назад закон, приравнивающий истребление таких, как я, к любому другому тяжкому преступлению. Существует даже поверье, что убийство полуцвета — особенно ребенка — ляжет проклятием на весь род.

Правда ли это? Вряд ли.

Но все смирились с нашим существованием. Полноценных успокаивает тот факт, что мы бесплодны. Проживаем свой век, не приводя в мир новых неправильных магов.

Итак, карнавалы.

А, может, дело было в сливочном ликере. Иначе б моя мать, славящаяся благоразумием, догадалась бы поинтересоваться цветами магии нового знакомого, в объятиях которого оказалась. Знаю, нехорошо так думать о женщине, подарившей тебе жизнь. И вообще язвительно рассуждать на тему деторождения в пятнадцать лет. Но полуцветы взрослеют быстрее сверстников, с раннего детства понимают, насколько небезупречен мир вокруг. А, главное, насколько безжалостен.

Самое отвратительное в ситуации — никто, даже я сама, не знал, какие способности у меня могут проявиться. Ведь мама не нарушала правил карнавала, именем случайного любовника не интересовалась, снять маску не требовала. Поэтому, какие дары я унаследовала, оставалось тайной. С рождения было известно лишь одно: магия у меня тёмная, а не светлая, как у матери.

Пятнадцать лет я почти не проявляла способностей. На меня даже мэтры из колледжа Гвендарлин махнули рукой, решив, что заниматься моим обучением нет смысла. Родственники сделали вывод, что неизвестный папаша — слабенький маг, и успокоились. Но три недели назад всё перевернулось с ног на голову. Случился взрыв. В буквальном смысле. Жестокая шутка Свена Фаули обернулась катастрофой, из меня хлынули потоки магии. Чёрной и очень мощной.