Анна Бахтиярова: Звезда Востока

Верный себе Ульрих не обращал внимания на чужое любопытство. Молчал полдороги до поселковых ворот. И дальше б, наверное, не заговорил, да я не выдержала.

— Ну? И как понимать твоё вторжение?

Полуведьмак пожал плечами.

— Ты слышала: я передал приглашение на бал, — он выждал, пока мимо проходили жена и дочка главного охотника. — К тому же, рано или поздно твоей семье придется узнать о моем существовании. Пусть привыкают.

Я споткнулась, потертый носок сапога глубоко взрыхлил утрамбованный снег.

Вот это прямолинейность!

— Да что ты о себе возомнил? — я гневно сжала кулаки, но увидела смешинки в зеленых глазах, и запал мгновенно прошел.

— Не ершись, Лилит, — попросил Ульрих мягко. — Мне понравилась твоя мама.

Я фыркнула. Но не гневно, а насмешливо.

— Поэтому ты заврался? Второй дар у него, видите ли! От бабушки!

Ульрих тяжко вздохнул, как делал это в Гвендарлин, устав от моих вопросов.

— Бабушка, правда, владела даром рикошета. Это единственный из семейных даров, который мне удалось воссоздать благодаря особой магии. Воссоздать и приручить до такой степени, что даже локаторы Гвендарлин не распознают ведьмовства. А что оставалось? Ученик с одним даром вызвал бы миллион вопросов. Родня и так удивлялась, почему я не проявлял вторую способность до одиннадцати лет.

Объяснение было таким подробным, что у меня исчезло желание возмущаться и ворчать. Прежде Ульрих отшучивался или уходил от ответа. Что же изменилось? Неужели, события последней ночи духа подвигли полуведьмака перешагнуть пропасть между нами? Очень похоже.

— Не хочу на бал, — призналась я, когда впереди показали ворота поселка: деревянная резная арка с фигурками домашних животных.

— Мне тоже не нравится затея, — удивил меня Ульрих, я-то ожидала подбадривающих слов или легкого сарказма. — Завтра от меня ни на шаг, ясно? Да, ты — гостья герцогини Виктории, но когда замок кишит полноценными, считающими себя выдающими, а оттого всемогущими, лучше не нарываться.

Треклятый язык чесался отпустить язвительное замечание о заботе полуведьмака, но волны тепла, прошедшие по телу, победили маленького бесенка внутри.

— Ой!

Дорога после арки резко уходила вниз и, засмотревшись друг на друга, мы не заметили, как из-под горки вывернули сестры Сара и Дарина. Испуганное восклицание издала старшая сестра, попятилась и отдавила ногу младшей. Та заплясала на месте, взирая на Ульриха с ненавистью. Сара гневно покосилась на меня, а я, наконец, сообразила, кому девица утром строила глазки.

— Осторожней, господин, — обратилась противная девчонка к Ульриху, кокетливо хлопая длинными ресницами. — Этот полуцвет опасен. Лучше не приближаться.

Я покачнулась. Одно дело, когда меня поливают грязью в одиночестве, другое — при парне, который… который… Я понятия не имела, как закончит фразу. Да и не пришлось. В нереальной зелени глаз, яркой даже в полумраке зимнего вечера, отразилось пламя. Ульрих на мгновение запрокинул голову, глядя на спокойное темное небо, будто просил у него душевного равновесия.

— Вы абсолютно правы, — ответил полуведьмак Саре после паузы. — В Гвендарлин леди Вейн заработала репутацию первой стервы, способной зажаривать полноценных магов до хрустящей корочки. Лилит, — паразит повернулся ко мне с гаденькой улыбочкой на губах, — ты не хочешь попрактиковаться с заклятьями мэтра Бритта или мэтра Шаадея? Думаю, этим двум никчемным магичкам, неспособным к обучению в нашем колледже, пойдут рожки и копытца.

О, боги! Я не знала, чего желаю больше: расхохотаться или накинуться на Ульриха с кулаками. Из него защитник, как из меня — герцогская дочка! Но лица сестренок, особенно Сары, того стоили! Губы девчонки задрожали, вот-вот заревет от обиды, как ребенок, у которого отняли и съели на глазах желанное угощение.

— Идем, — Дарина потянула старшую сестру за рукав, опасаясь, как бы я не воплотила в жизнь предложение парня.

Сара подчинилась, пряча слезы обиды. Ульрих проводил девчонок долгим беспощадным взглядом. У меня аж мурашки по спине пробежали.

— Это было… — я запнулась.

— Жестоко? — спросил Ульрих. — Зато заслуженно. Я видел их днем, когда гулял с Элиасом. Слышал обрывок премилой беседы: о полуцветах и ведьмаках, точнее, о никчемности тех и других. Да, гордиться нечем, мой поступок трудно назвать достойным. Но чертовски приятно вернуть твоим соседкам эпитет, которым они наградили нас.

Я торопливо отвернулась. Показалось, слово «нас» прозвучало по-особенному. Но Ульрих и сам смутился.