Мария Гуцол - Три вороньих королевы [СИ]

— Прежде люди Иннерглена называли меня Каменной женщиной или Каменной старухой, если им доводилось увидеть меня. Это было давно. Так что я не могу сама отправится туда, куда хочу отправить вас.

— Почему? — спросила Джил уже увереннее.

— Потому что могу оказаться такой навсегда, — она глянула на девушку прямо и жестко. — Если на днем на меня упадет тень от ножа, так и будет. Это часть проклятия.

— Чего ты хочешь от нас? — Бен вздохнул, устало потер висок. Ему неожиданно захотелось домой, в Байль, выпить пива после закрытия оружейного магазина, потом зайти к матери, поужинать с ней замечательной запеченной курицей с ананасами. Но ни пива, ни курицы в ближайшее время ему точно не светило. Хастингс нахмурился и приготовился внимательно слушать. Вернее, очень внимательно. Если кто угодно из волшебного народа, заключая с тобой сделку, не попытался тебя надурить — значит, ты просто этого не заметил.

— Не слишком далеко отсюда живет одна женщина. Ее называют Хозяйкой Тернового холма, и это верно — ее сид порос терновником. Отправитесь туда и заберете у нее Горькую чашу. Хозяйка тернового холма дала мне слово, что отдаст Чашу той, кто явится за ней, и она его не нарушит. Но славно, что вас двое, потому что эта сида хитра и любит дурачить простаков.

Джил тихонько фыркнула. Хастингс украдкой наступил ей на ногу, намекая, что лучше ей на этот раз промолчать. Сам он спросил:

— Что такое эта Горькая чаша? Как я узнаю ее?

Каменная княжна снова обожгла его взглядом ледяных глаз.

— Ты — узнаешь. Ты мог бы отправится к Терновом холму один, так было бы проще, но Чаша будет отдана той, а не тому. Понимаешь меня?

— Да, госпожа, — Бен склонил голову, соглашаясь. На таких мелочах и попадаются неосторожные. Хастингс помолчал немного, давая понять, что ему самому неприятно то, что он собирается сказать: — И еще. Как мне понять, госпожа, что ты сама была с нами честна?

— Я знала, что ты спросишь об этом, — гвиллионка укоризненной покачала головой, а охотник на фей снова поразился тому, как нечеловечески красиво ее узкое лицо. Каменняя княжна неожиданно вскинула голову, прямая и грозная, и голос ее грохотнул отзвуками дальнего обвала:

— Я, Кианехт, княжна каменного народа, даю слово, что не лукавила с вами и не желаю вам беды.

— Спасибо, госпожа, — не смотря на ноющую после жесткой кровати спину, Хастингс нашел в себе силы подняться и поклониться ей. — Для нас это честь.

— Ты много знаешь о нас, человек из Байля. За любое знание надо платить, — она стремительно пересекла зла, на несколько мгновений оказавшись на свету, и снова вернувшись в тень. Оказавшись совсем близко к Бену, гвиллионская княжна Кианехт тихо проговорила: — Отныне и впредь запрещаю тебе брать в левую руку нож ли, меч.

— К счастью, госпожа, с левой я и стрелять умею, — Хастингс усмехнулся.

Выругался он только тогда, когда от хозяйки всех здешних подземелий их с Джил отделяло два лестничных пролета.

— Ты чего? — удивленно спросила девушка.

— Я влип. Эта штука называется гейс. Запрет, который нельзя нарушить.

— То есть, как нельзя?

— Вот так. Это что-то вроде заклинания. У одной женщины был гейс — не оставаться на этой стороне Границы дольше семи дней. Она его нарушила и осталась здесь навсегда. Туманы границы не пускают ее обратно.

— А ты?

— Не знаю, — Хастингс пожал плечами. — И знать не хочу. Может, рука отсохнет.

Он чувствовал себя так, как будто не разговаривал, а тягал на себе тяжеленные мешки. Бен Хастингс ходил на Другую сторону почти пять лет, и до сегодняшнего дня умудрялся каким-то образом избегать гейсов, хотя среди его знакомцев было с избытком тех, кто мог бы ими одарить. И тут вот такая история.

Ладно, сказал он сам себе. Некоторым вон вина нельзя и жениться, а живут же.

Провожатая, тоненькая гвиллионская девушка с хрустальными бусинами в косах, ждала их у подножья лестницы. Вместе с ней обнаружился и Морион, ну или кто-то, похожий на него, как две капли воды.

— Княжна велела проводить вас наверх, — сказал он.

— Я тоже что-то такое слышал, — хмыкнул Бен.

— Княжна назвала тебе свое имя, — сказала светлокосая, и голос ее был серьезен. — Но я прошу тебя, не называй его там, куда ты придешь. Для всех будет лучше, если ты станешь звать ее Кианит.

Она протянула ему руку, на раскрытой ладони лежал камешек, серовато-синий, точно такой же, как те, которые украшали корону каменной княжны. Хастингс подумал секунду и взял.