Алексей Калинин - Ведарь Берендей. Книга 1 [СИ]

— Что ж, Волчий Пастырь, оставляю вас до завтрашнего утра, — прогудел старец, и тут его взгляд упал на Яромилу, застывшую в траве. — А ты что, егоза, подслушиваешь да подсматриваешь?

— Ой! Мне бы тоже такую любовь, — прошептала девушка, размазывая по щекам пыль пополам со слезами.

— Будет у тебя любовь, и жених будет, и детей куча. А сейчас оставим их вдвоем, очень долго они еще не увидятся. Чего лежишь? Цыть отсюда! — Яромилу словно ветром унесло с утеса.

В предзакатном небе звонко скрежетнул соколиный клич. Яромила обернулась.

На утесе, под старым дубом, обнимается влюбленная пара. Кругом всё молчит, боится потревожить молчащих людей. Слова не нужны — они сердцами общаются друг с другом. Глаза в глаза — не насмотреться, не оторваться. Они одни на Земле, и им не до сна, в этот волшебный и сказочный вечер.

Бабушка Яромила рассказывала эту историю сорока двум внукам и ста пятидесяти пяти правнукам, но те принимали ее правдивую историю за добрую сказку. Тогда грустная Яромила дожидалась погожей летней ночи и выводила неверующих на улицу.

При полной луне над лесами и полями иногда пролетал далекий волчий вой. В звучащую кручину вплетались нежные переливы соловьиного пения. От этой суровой тоски и мягкой надежды на будущее что-то сжималось в груди у детишек. Клялись они себе страшными клятвами, что никогда не будут мучить капризами своих избранниц и избранников, а будут жить вместе в свете и ладе.

Улыбалась Яромила и учила девчат гадать на цветке надежды — „Любит — не любит“…»

Наступает тишина, и образы сказки понемногу утекают сквозь печную заслонку.

— Агу! — комментирует нежное существо из кроватки. — Агу-гу.

— Ой, Ульянушка! Тебе так сказка понравилась, что описалась от восторга? — темноволосая девушка улыбается и откладывает книгу в сторону.

Открывается дверь. Я невольно хватаюсь за топорище. Вошедший парень грохочет охапкой дров у шумящей печи. В печурке гудит и потрескивает. Его белые зубы блестят в свете настольной лампы:

— Как дела у самых красивых девчонок на свете?

— Всё хорошо, Слава! Вот сказки читаем, — девушка с нежностью смотрит на парня.

Я смотрю на ребёнка своего друга, на бывшую девушку своего друга и… на знакомого своего друга. Вряд ли Александр после всего произошедшего сможет назвать Вячеслава товарищем. Хотя… ему явно будет не до этого.

Из-под агукающего существа вынимают мокрую пеленку. Это в больших городах одноразовые памперсы — у нас же в лесной избушке мама Люда то и дело перестирывает мокрые лоскутки.

Темноволосая девушка ласково смотрит на Вячеслава. Мне становится немного тоскливо — за прошедшие двадцать лет я никогда не ловил таких взглядов. Чтобы не смущать их, я подхожу к кроватке, где розовая прелестница шевелит ручонками в беспорядочном танце.

Триединство в одном ребёнке. Дочь сына убийцы пастыря и берендейки. Крайне редкое явление. Пускающее слюни создание. Последняя кровь… Та, на кого идет охота.

— Евгений, чего задумался? — спрашивает Вячеслав.

Он весело улыбается, но озабоченность в глазах выдает с головой. Я тоже улыбаюсь в ответ— девчата не должны догадываться, что за дверью рыщет безжалостная смерть. Жестокая, беспощадная, в полной мере вкусившая крови людей, перевертней и берендеев. Не нужно пугать девчонок, возможно, мы продержимся до подхода охотников.

— Вспоминаю, как всё началось, как в один миг всё завертелось кувырком! — я отвечаю и подмигиваю болтающей ногами Ульяне. Она растягивает губы в беззубой улыбке.

Экзамены, диплом. Составляю и рисую чертежи фабрики. Они никому не нужны, но преподаватели делают вид, что это крайне важно. Голова разрывается от навалившегося мозгового напряжения. А на улице весна, а на улице одуванчики и голоногие девчонки…

Цифры, линии, снова цифры. Что? Куда? Зачем? За что в первую очередь хвататься? Тяжела доля студента перед сдачей итоговых экзаменов и диплома…

Родные ходят мимо комнаты на цыпочках. Боятся, что сорвусь и нахамлю. Нервы на пределе — три года издевался над нашей заведующей, теперь же пришла её очередь отрываться. Каждый день ловлю ехидную улыбку. Вот он — счастливый день для мерзопакостной душонки! Засыпаю с мыслями о дипломе и с ними же просыпаюсь.

Нет, всё! На сегодня хватит! Карандаш летит в сторону кровати, туда же отправляется и линейка. Надо прокатиться, сменить обстановку. Набивший оскомину чертеж остается на столе. Чтобы он не свернулся — придавливаю край фотографией в рамке. На фотографии мои родители, а рамка сделана давным-давно на уроке труда.