Анна Рэй - Самая плохая адептка [litres]

На поляне возле зверинца творилось невообразимое. Животные во главе с лером Костюшко высыпали из помещения и смотрели в небо. А там… Там парил Гриф. Но не один. Адепт Змиевский восседал верхом на гиппогрифе, держась за мощную шею птицеконя и раскатисто выкрикивая: «Ура-а-а!!! Лети-и-им!!!»

– Ой! – взвизгнула Вилка. – Как бы не разбился!

– Не должен, там же магический купол, – попытался успокоить ее смотритель, но уверенности в его голосе не было. – На всякий случай я отправил Васю с Базей за ректором.

– Кто позволил? – позади нас раздался суровый голос Амадора Тори.

Рядом с ним стояли важные потто, сложив, как и глава академии, руки на груди.

Воздух вокруг ректора заискрился, с губ готовы были слететь заклинания, но магистр Костюшко его остановил:

– Нет-нет! Не стоит! Наша бытовая магия действует на животных не так, как на предметы. Звери магические! Пусть немного полетают, ведь купол не позволит им взлететь высоко.

– А если зверь сбросит студента? – нахмурился ректор. – Мне отвечать перед законом!

– Да-да, я разделяю ваше волнение, но Гриф – очень умный зверь. Он не причинит Змиевскому вреда. Адепт – его друг и в какой-то мере спаситель, – возразил магистр Костюшко и кинул на ректора умоляющий взгляд.

Звери уже обступили Амадора Тори со всех сторон. Полли подползла выше и заискивающе заглядывала в ректорские глаза. Дракономопс ластился к ногам. Даже Матюша возникла рядом и жалобно замычала, всем своим несчастным видом показывая, что ректор просто обязан позволить друзьям полетать.

– Пожалуйста! – жалобно протянули мы с Вилкой.

Амадор Тори закатил глаза и… нехотя кивнул.

– Дам им еще пару минут, и пусть снижаются. Но как-то нужно их предупредить…

Альрун ринулся исполнять ректорский указ. Крылатик разбежался и воспарил ввысь, догоняя большого собрата.

Я же запрокинула голову, любуясь мощной красотой гиппогрифа. Он словно мчался по небу галопом, в закатных лучах солнца черное оперение серебрилось, стального цвета клюв и золотистые глаза поблескивали – зверь был мифически прекрасен. Взмах крыльев, поворот корпуса, и вот уже Гриф снижается. Через несколько секунд конские копыта коснулись земли, Змиевский напоследок обнял друга за шею, что-то шепча, а затем спрыгнул на траву.

– Вы видели?! – засмеялся он. – Это так здорово – ощущать небо, как чувствует он! Вы же не накажете нас?

Последние слова были обращены к ректору, тот неопределенно качнул головой.

Гриф чинно подошел к главе Провинциальной магической академии и опустился, подогнув передние копыта и склонив голову.

– Признаёт вас старшим в нашей стае и предлагает прокатиться, – пояснил смотритель, выжидающе глядя на ректора.

Но Амадор Тори неожиданно отпрянул назад, а в глазах мелькнуло восхищение вместе с ужасом. Я знала этот взгляд. Точно такой же был у моей сестры, когда мы с ней в детстве на отдыхе сбежали от родителей и забрались на высокую гору. Подобное бывает, когда мечтаешь о небе, но боишься упасть.

– Не стоит отказывать, зверь не должен почувствовать слабость, – тихо подсказал лер Костюшко, подливая масла в огонь.

Ректор не слишком уверенно кивнул и направился к гиппогрифу.

Магическое животное, почувствовав слабину, насмешливо фыркнуло. А в глазах зажегся озорной блеск. Кажется, кто-то кому-то готовит сюрприз! Ой что будет…

– А можно я тоже с вами покатаюсь? – вскрикнула я, скорее от волнения, чем от смелости. – Всю жизнь мечтала полетать на гиппогрифе, но очень боялась! А с вами, лер Тори, мне ничего не страшно!

Вилка обо всем догадалась, потому что одобрительно улыбнулась. А вот смотритель нахмурился, покачав головой. Наверняка в его глазах я выглядела глупо, но больше всего мне хотелось спасти ректора Тори от позора. Да и уберечь Грифа от опрометчивого поступка. Ведь если гиппогриф что-то учудит в полете, магический зверинец придется закрыть.

Поэтому я подбежала к Грифу, обняла его за шею и прошептала на ухо, чтобы он вел себя прилично. Зверь недовольно взмахнул хвостом, но позволил нам с ректором забраться себе на спину.

Амадор Тори устроился позади, держа одной рукой меня за талию, а второй цепляясь за жесткие перья, как за поводья.

– Будем надеяться, что ни один человек не пострадает, – вздохнул ректор.

Гриф по-орлиному заклекотал и, оттолкнувшись от земли задними копытами, взмахнул крыльями.

Мы поднимались все выше и выше, звери и люди стали крошечными, деревья и здания академии – игрушечными, а мы удалялись все дальше и дальше. Ректор Тори прижимал меня к своей груди, я чувствовала биение его сердца, и мое сейчас билось в унисон.