Анна Рэй: Самая плохая адептка [litres]

– Нет-нет, вы ошиблись, – отмахнулась я, стараясь избегать пристального взгляда ректора Тори. – Моя фамилия Комарек. Я из Ликарнии.

– А-а-а… Послышалось, – пожал плечами лекарь и перешел знакомиться к следующему члену нашей команды. – Войта? Не та ли самая, что заварила всю эту кашу?

Вилка отважно шагнула вперед.

– Значит, вы утверждаете, юная лира, что в рецептуру моего антидота закралась ошибка?

– Предполагаю, – робко ответила подруга.

– И что же вас навело на эту мысль?

– Мой жених, Мартин Корф, потерял память под воздействием «Лохеина». После приема вашего антидота память вернулась, но вот чувства… – Вилария запнулась, а старик покачал головой:

– Ну да, ну да. Бывает. Адептка Войта, а проводите-ка меня в лабораторию, а по дороге я с удовольствием выслушаю вашу историю. С подробностями!

Королевский целитель взял Виларию под руку и направился в коридор, явно пощадив ее чувства. Все в нашей группе в общих чертах знали, в чем дело. Но именно в общих, без подробностей.

Как только лекарь в компании Виларии покинул кабинет, Амадор Тори дал указание собирать книги с записями, забирать доску и переносить все в лабораторию.

Через полчаса лер Пусля с Виларией зашли в храм зельеварения, как называл лабораторию магистр Болек. Королевский лекарь после беседы с адепткой явно расчувствовался – он шумно сморкнулся в огромный клетчатый платок, а затем направился к доске с обновленным рецептом антидота.

– Значит, вы полагаете, что в моем антидоте не хватает именно этого компонента? И думаете, что я позабыл его включить? Так, Матеуш?

Пожилой декан вытянулся перед лекарем в струну и принялся объяснять нашу общую версию. А ректор Тори шепнул мне на ухо:

– Лер Пусля много лет назад преподавал в Столичной академии, а лер Матеуш был его учеником.

– А вы тоже были его учеником? – зачем-то спросила я.

Ведь не просто так ректору удалось уговорить королевского лекаря нам помочь.

– У меня другая специализация, – напомнил лер Тори, а затем добавил: – В прошлом году после всей этой истории с «Лохеином» лера Пуслю пытались обвинить в халатности, ведь королевское хранилище с редкими зельями и ядами находится в его ведомстве. Как правовой маг высшей категории, я защищал интересы лера Пусли перед правителем и министрами…

– И, как я понимаю, успешно, – догадалась я, судя по тому, что старик все еще пребывал на своей должности.

– Молодой Тори, – недовольно буркнул лер Пусля, заметив наше перешептывание. – Если у вас есть что сказать, идите к нам, а не любезничайте с очаровательной лирой Кошмарек.

– Комарек, – поправила я.

Но меня уже никто не слышал.

Ректор подключился к дискуссии лекаря и декана, к ним подошли старшекурсники, через четверть часа присоединились мы с Виларией и Яцеком. Еще через полчаса беседа из спокойной превратилась в жаркую, спустя двадцать минут воздух накалился, по лаборатории летали магические книги, клацая обложками и пряжками, а доска вся была исписана рецептами антидотов.

Через час декан Матеуш толок в ступе редкие растения, ректор Тори разжигал горелки, а королевский целитель, скинув мантию и бархатный пиджак, поправил разноцветные подтяжки и направился к столу.

– Лира Войта, прошу вас ассистировать мне, – обратился лекарь к моей подруге.

– Я?! – ужаснулась Вилка. – Но я же не…

– Вы читали эту книгу? – поинтересовался лер Пусля, ткнув костлявым пальцем в «Редкие яды и противоядия».

– Прочитала от корки до корки, – закивала Вилария.

– Основы зельеварения прошли? – строго уточнил лекарь.

– Базовую часть, к экзамену допущена.

– Мою рецептуру антидота изучили? – прищурился старик.

– Выучила наизусть!

– Тогда чего вы робеете? За дело!

Вилария подошла к столу, и лер Пусля принялся сыпать указаниями. Так в компании с ректором и деканом Вилка принялась ассистировать самому королевскому лекарю. А меня распирало от гордости за подругу.

– Признаюсь честно, я специально не стал добавлять тот компонент, – хитро произнес старичок, когда Вилария передала ему эмульсию из цветов эхинопсиса колючего.

– Но почему? – искренне удивилась она. – В книге написано, что именно желтые лепестки эхинопсиса влияют на чувства.

– Влияют, – согласился лекарь и добавил в шипящую колбу поданный ректором раствор. – А точнее, обостряют чувства. Но к исцелению это не имеет никакого отношения. Именно поэтому я и не стал включать данный компонент в антидот.