Мария Токарева - Голод Рехи

— Мне тоже не стало.

— Не пытайся казаться похожим на меня! Не пытайся! Лживая тварь! — прошипел Рехи, но сил на гнев больше не осталось. — Союзники помогают друг другу, а ты… ты только подставляешь. Но не надейся! Я теперь точно дойду до Цитадели!

Рехи вскочил, вложил меч в ножны и упрямо пополз вверх по пепельному бархану. Ноги проваливались по колено, несколько раз он скатывался вниз, но начинал заново. Лук не ведает усталости, когда стрела готова лететь.

В низине сожженного леса неподвижно сидел Митрий, Сумеречный изображал валун на прежнем месте. Поражало их бездействие. Возможно, они тоже скорбели о Натте, но Рехи в это не верил.

— Где Двенадцатый? Вы придумали, как его победить? — спросил Рехи, зная, что собеседники его слышат. Он остался совсем один в компании двух сумасшедших. О них не требовалось заботиться, они даже говорили, не размыкая губ.

— Нет. И потому мы здесь, — ветром пустыни доносились слова.

— И что вы делаете здесь?! Просто сидите?!

— Думаем! — отозвался Сумеречный.

— Выходит, зря я увидел свой последний сон? — обескураженно взвыл Рехи.

— Ничего не зря. Мы посидим немного и придумаем, что делать.

— Ну, и сидите! А я сам пойду! Один! — крикнул Рехи, разрывая густую тишь.

— Двенадцатый затаился. Черный кокон стал еще плотнее, — уговаривал Сумеречный. Но Рехи больше не слушал, он двигался вперед, на красный свет Разрушенной Цитадели.

Бессмертные не останавливали его. Конечно, ведь жизнь пустынного эльфа ничего не стоит для тех, кто привык считать миллиардами. И для самого пустынного эльфа собственная шкура тоже резко обесценилась. Всегда вгрызался в жизнь, цеплялся всеми конечностями, отбивался клыками и клинками, а цель сводилась к одному — к красным сумеркам. Как он решил однажды после урагана, так и складывалось все. Только между прежним Рехи и новым пролегла клокочущая пропасть из потерь и обретений — взросления. В глубине души он ощущал себя бесконечно старым и измотанным. Его истязали безответные вопросы, томил великий голод ответов. Он хотел бы знать, кто и зачем создал настолько несправедливым этот мир. Но рассказать, похоже, не сумели бы даже мудрейшие. Или отвечает каждый по-своему. Стаи мыслей порождали одно стремление.

— Рехи, не ходи туда! Не ходи! — возникал периодически прикосновением ветра Сумеречный. Рехи начинал подъем по выщербленной каменистой лестнице.

«Так вот какая Разрушенная Цитадель наяву», — с интересом подумалось ему. Вокруг высились зубцы острых скал, под ногами поминутно взрывались горячие гейзеры. Один уже задел левую икру, но от ожога кожу уберег толстый сапог. Камни будто плыли в земле, устремляясь к черному обелиску с рисунками из истории мира. В каждом камне томился осколок чьей-то души. Ступени усеивали истлевающие кости. Рехи осторожно обходил их, чтобы не оскользнуться. Вокруг лестницы зияли провалы пропастей, вились хваткие колючки.

Разрушенная Цитадель в снах представлялась страшной и неприступной, но Рехи ничто не останавливало. Он просто шел, медленно поднимаясь все выше. Отдаленно доносились мольбы Сумеречного и Митрия, они просили остановиться, не ходить — отказаться от безумной затеи. Но, кроме нее, у него ничего не осталось. Как в первый день пути. Поэтому он шел. И так добрался до искусной кованой ограды, обнесшей сад.

«Чей это был замок? Кто жил в этих горах?» — подумал Рехи, рассматривая изящные изгибы расколотых фонтанов и увитых черными лианами статуй. Возможно, все вокруг создали искаженные образы из общей памяти Двенадцатого и жреца. Смутно узнавались гобелены, которые огромными полотнищами почему-то висели с внешней стороны замка. На них прекрасных дев спасали от драконов доблестные рыцари. Рехи поежился, вспоминая, что таилось за дверью с изображением этого героического сюжета.

Нет, он не герой. Он пустынный эльф и обезумевший от горя отец. Не более того. Но разве для безумной отваги нужно больше?

Так он переступил порог сада. Пыль на выщербленных плитах скрипела под подошвами. Рехи бесшумно вынул короткий кинжал, принюхался и огляделся — тишина. Бесконечная гнетущая тишина. Сам воздух давил от этой тишины. Никто не нападал, не выскакивали монстры со жвалами, не кидались черными линиями. Ничего. Похоже, все дошли до предела. Двенадцатый измотал не только противников в последнем бою, но и самого себя.

— Хорошо, пойдем дальше, — уговаривал себя Рехи, когда сознание тронул слепой животный ужас. Звук голоса тонул в безмолвии. Движения выглядели излишними в застывшем царстве. Только вились на ветру истершиеся гобелены. В воздухе плавали случайные предметы обстановки: статуи, картины, обломки мебели. Они закручивались в воронки вокруг Цитадели. Вернее, ее развалин. Четкой формы она не имела. Вроде торчали серые башни, вроде стояли стены, скалящиеся бойницами. Но в разных местах то возникали, то исчезали галереи и пристройки. Контуры незаметно менялись. Рехи запоздало понял: «Дурной знак такая тишина. Западня?»