Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

Этот взгляд, лихорадочный, шарящий по сторонам, при очередном повороте Гуннира вперился прямо в Соргена, застывшего на пороге.

– А! – воскликнул Мясник и расхохотался. Казалось, что волны гнилостного запаха полились из его раскрытой глотки, как поток бьющей из фонтана воды и на расстоянии трех саженей затопили Соргена, заставляя сморщиться и зажать лицо руками. – Фонрайль испугался находиться здесь долго, малыш? Отпустил тебя раньше, чем думал старый Гуннир… Ну что ж, раз ты пришел, то погляди, как развлекается Мясник! Тебе понравится, это точно.

Сорген не успел двинуться или сказать что-то. Гуннир воздел руку, между пальцев которой были зажаты круглые камушки, и прокричал заклинание. Слов было не разобрать, всех, кроме одного: паде , камень. Оставшись стоять на одном месте, Сорген мгновенно почувствовал, что не в силах больше пошевелиться. Каменное заклятие, которое он столько раз насылал на других, теперь сковало его.

Ощущения были странные – словно сверху на тебя наложили стопку одеял высотой сажени в две, а лицо держат невидимые, но цепкие ладони. Сорген не мог вздохнуть, однако грудь не рвала жгучая боль, как это бывает под водой, когда не можешь глотнуть воздуха.

Гуннир подбежал вплотную к получившейся «статуе» и любовно погладил затвердевшие складки плаща, кое-как накинутого на плечи Соргена. Затем он ткнул в живот мечом и захихикал, услышав скрежет.

– Это на всякий случай, – прошептал Мясник, медленно обходя «статую» по кругу. – Чтобы ничего не помешало тебе насладиться зрелищем… никакой пустяк, никакая случайность. Ты знаешь, Сорген, сколько бы я отдал, чтобы сменить глиняного человечка на тебя? Пожалуй, согласился бы умереть после этого, ведь я столько пожил! Но Старцы не согласны. Приходится их слушаться… пока!

В поле зрения Соргена оставался Луратен, покорно и безмолвно висящий на стене. Пордус лишь немного поднял голову и поглядел на новую жертву Гуннира ничего не выражающим взглядом мертвой куклы. Ему все равно… он тоже уже мертв, с того самого момента, когда обожаемый хозяин выгнал его прочь.

Гуннир снова повернулся к Луратену и стал подкрадываться к нему маленькими, игривыми шажками.

– Пришло время! – вкрадчиво говорил он, гнусно покачивая плечами и бедрами. – Зрители заняли свои места, а представление подходит к кульминации!

Сначала Сорген отчаянно хотел закрыть непослушные веки, чтобы ничего не видеть. Он понимал, что Луратен не станет мучиться, что смерть принесет пордусу только избавление, но поделать с собой ничего не мог. Вдруг он увидел в гротескной и жуткой фигуре Гуннира страшное предостережение: самого себя через много лет. Что если он, Сорген, превратится в такое же чудовище, жалкое и страшное одновременно, отвратительное внутри и снаружи, безумное и не понимающее своего безумия? Нет! Никогда! Ни за что!

Волна ярости к Гунниру поднялась внутри Соргена и превратила его в сосуд с водой, закупоренный и поставленный на огонь. Ярость и гнев взбурлили и просились наружу, но проклятые путы не давали пошевелиться!

Он перестал смотреть глазами, попытавшись уйти в мысли и забыть о реальности. Он позвал к себе потоки волшебных энергий, струившиеся вокруг, могучие и независимые. Разноцветные струи, тянувшиеся в разных направлениях и лениво извивающиеся – он увидел их! Одна, самая мощная, изогнулась и сверху обрушилась на его тело, наполняя его жаром и невообразимой мощью. Тело стало разбухать, ему было тесно в прежней оболочке… в этих дурацкой каменной скорлупе.

Сорген снова вернул себе зрение и увидел, что за время его забытья Гуннир успел сделать всего пару шагов и занести меч над плечом. Сейчас он пронзит Луратена, станет кромсать его, разделывая на кусочки. Тогда веки послушались и закрылись, чтобы измученные глаза не видели этого. Закрылись? Так значит, эта жаркая волна и видение обрушившегося на голову водопада – не бред, не обман? Сорген снова сосредоточился – на сей раз, чтобы повернуть голову. Каменные чары представились ему слоем липкой грязи, облепившей все тело, от макушки до пяток, и теперь сползающей. Так он пожелал, и желание должно сбыться! Оковы послушно разваливались на части и сползали вниз, мягкие и бесполезные.

Сорген снова открыл глаза и протянул вперед руку. Он мог бы этого и не делать – плети, похожие на ожившие лианы, росли у него прямо из глаз. Олейз , волшебная энергия в чистом виде, и нет ничего более могущественного, более великолепного.