Игорь Борисенко: Путь мертвеца

Над серо-желтыми холмами Энгоарда стелился туман. Он не казался особенно плотным, однако ни один луч солнца не мог пробиться сквозь клубящуюся пелену. Воздух был сырым и тяжелым, холодным, похожим на испарения болот. Сорген вышел из своей палатки ранним утром и содрогнулся от озноба, прокатившего по телу. Росшие в тридцати шагах от него деревья походили на строй воинов-великанов, застывший в ожидании команды; соседние палатки представлялись маленькими курганами. Тут и там мелькали быстрые тени, когда воины пробегали по своим делам в достаточной близости от колдуна. Звуки в тумане тоже были приглушенными, неожиданными и непонятными.

Запахнув полы меховой куртки, Сорген хмуро огляделся по сторонам. Под ногами все было завалено листьями, желтыми, бурыми и красными. Стоило на них наступить – раздавался жалобный, робкий шелест. Колдун поднял лицо и посмотрел в тусклое небо. Тяжелый, тоскливый вздох вырвался из его груди, когда порыв ветра разметал по сторонам туманные пряди и подбросил в воздух несколько неуклюжих, мокрых листьев.

"Какое отвратительное настроение!" – подумал Сорген, нерешительно размышляя, как ему поступить – вернуться назад, в палатку, или идти по своим делам. Давненько он не чувствовал себя так паршиво. Мрачные мысли не покидали разума, странная слабость и апатия сковали тело. Он сам был ничуть не лучше этих листьев, лишившихся опоры и поддержки дерева. Нет больше животворных соков, нет яркого солнечного света и теплого ветра. Все ушло.

Осень. Осень вокруг него и внутри него. Сейчас он очень остро ощущал это и потому ему было страшно смотреть вокруг. Пять лет на далеком юге, где вечное лето, где листья не падают с деревьев, где нет холодного дыхания приближающихся морозов, не давали ему думать о том, что жизнь движется к закату. Стоило лишь вернуться домой, он сразу все понял. Пришла его осень, и не за горами зима. Конец. Смерть.

Лишь одно не давало унынию и обреченности полностью завладеть всем его существом – слабое воспоминание о том, что любая зима не длится вечно, и в конце концов наступает весна. Возрождение. Возвращение жизни. Вот только в праве ли он надеяться на это?

Зло поддав сапогом по куче прелых листьев, Сорген молча проклял осень и зиму, а потом и собственную тупость. К чему он гложет сам себя этими дурацкими размышлениями? Как будто от них будет какой-то толк. Нужно действовать.

Круто развернувшись, он снова забрался в палатку. Заспанный Хак развел огонь в маленьком очаге с кожаным дымоходом и варил кашу. Сорген задумчиво вынул из мешка ворох одежд и принялся выбирать рубаху и шарф. Впрочем, все шарфы подходили больше к прохладному утру на море Наодима, а не к промозглой сырости энгоардского леса. В них он будет выглядеть нелепо. В конце концов, у куртки есть воротник, который можно поднять. Сорген быстро натянул на себя плотную голубую рубаху с вышитым у ворота золотистым узором, потом снова надел куртку и застегнул не ней все петли. К тому времени каша доварилась, так что можно было поесть. Сорген проглотил свою порцию безо всякого аппетита, лишь бы набить пузо. Хак, видя хмурое лицо хозяина, помалкивал и только громко сопел.

Закончив есть, Сорген застегнул пояс с мечом, нахлобучил поглубже фетровую шляпу с пером и вышел наружу. Пока он завтракал, ветер растрепал туман, разбив его массу на несколько больших клочьев, стелившихся брюхом по земле. На выцветшем небе тускло светилось солнце-старик, кое-как поднявшееся над горизонтом. Полосы сизого дыма, перемешиваясь и переплетаясь друг с другом, выглядели как руки, которые борются за право достать светило.

Над Закатной провинцией Энгоарда витали духи смерти. Лесистые холмы приютили армию захватчиков, беспрепятственно топтавших забывшие о больших войнах земли. Весь южный склон высокого холма под названием Мешок, до берега реки Эльг, усеивали костры тысяч солдат князя Ргола. Это были тсуланцы, его земляки, его верные подданные, суровые и умелые бойцы, с рождения жившие в ладах с Черной магией.

С другой стороны холма теснились палатки кочевников из Страны Без Солнца, две дюжины племен, по пять сотен воинов в каждом. Их вела за собой неуемная жажда наживы и вера в полководческий талант Ргола, продемонстрированный князем во время войны за Йелкопан.

К западу от Мешка встали лагерем разрозненные отряды мелких удельных князьков, чьи владения располагались между Энгоардом и Белоранной – полтора десятка крошечных армий, по нескольку сотен человек в каждой.