Дженис Харди - Синее пламя

И герцог меня считал гадкой? Этой вещи не должно быть. Я даже не знала, что это было, но понимала это. Это было так же ужасно, как пинвиум с письменам в кабинете Зертаника.

Я медленно вдохнула. Желудок сжимался, как и там, даже сильнее, чем при виде прибора для исцеления Ондераана. Я не видела письмена, но они могли быть сзади этого металла.

— Как скоро можно будет применять? — спросил герцог у Виннота.

— Зависит от Преобразователя. Мы не нашли других таких для проверки, так что потребуется время. С сильными талантами всегда так.

Я отвела взгляд. Я не хотела в этом участвовать.

— Что это такое? — спросила я.

— Работа всей жизни, — сказала Виннот с вздохом.

Жизнь такого не стоила.

— Подключай их, — сказал герцог.

Виннот улыбался и потирал руки.

— Это будет интересно.

Солдаты вывели четверых Забирателей из комнаты, юных, как Энзи и остальные, самым старшим было двенадцать или тринадцать. Слишком юные. Мое горло сжалось, я боялась и надеялась увидеть Тали. Я хотела, чтобы она была подальше отсюда, потому что мне начинало казаться, что поймать герцога мало.

— Пустите! — боролся первый Забиратель. Темноволосый мальчик с кругами под глазами. У него была длинная туника без рукавов и мешковатые штаны.

Может, не слишком юный для боя, но слишком юный для Бессмертных. Он боролся, кусался, извивался, как кот. Двое солдат и один помощник запихали его руки в оковы.

— Подчинись, — сказал помощник.

Мальчик закричал и обмяк, его глаза были открытыми и стеклянными. А потом он начал тихо стонать. В такт.

Я хотела бороться. И кричать. Что делал пинвиум с письменами? Они знали? Они понимали, что за этим странно смешанным металлом?

— Впечатляет, — сказал Эркен. — Он подчиняет их.

— Я же говорил, — сказал герцог с гордостью. — Это самая лучшая смесь. Крагстан пока никак не используют отдельно, но в смеси с правильным соединением пинвиума он дает интересный результат.

— Влияет на разум?

— На всю нервную систему. Пара слов, и они будут делать все, что я скажу.

Это было ужасно. Ранить людей было плохо, но менять их разум?

Слова Джеатара звенели в моей голове. Они ломают воли и создают оружие, которого хочет герцог. Как долго Тали продержится здесь? Так он заставил Бессмертных работать на него? Он использует такое и на Тали, чтобы она сражалась?

Они присоединили еще одного Забирателя, а потом еще. Последний вышел из комнаты, старше остальных. Я знала ее, но это не была Тали.

Ланэль.

Я обрадовалась и ощутила укол вины. Хоть она помогала Винноту с его экспериментами, записывала симптомы Тали и остальных, выдала нас Светочу, такого не заслуживал никто.

Она беззвучно сунула руки в оковы. Они стонали друг за другом, пальцы дергались на диске, словно в них толкали боль. Джован и говорил, что странная плита толкала в них боль.

Святые, это…? Комната покачивалась. Боль циркулировала через них? Их проверяли на способности? Виннот нашел способ сохранять им жизнь, но наполнять болью? Пинвиум с письменами раскрывал способности, если они были?

Это было глупо. Зачем тогда там я? Мои способности уже знали.

Я поежилась. Герцог знал о них.

Я была ему нужна не за передачу боли. Это его не интересовало. Я нужна была ему из-за своего иммунитета, как он и показал Эркену, ударив меня вспышкой.

Он хотел, чтобы я вспыхнула этой штукой.

Если он подчинит меня, как остальных, то я, наверное, так и сделаю. Сколько там боли? Если боль попадала в людей, вылетела бы из диска настоящая боль? Не просто внешняя боль, как делало оружие из пинвиума, но боль, которая может убить?

Я подумала о Гевеге, Верлатте, обо всех городах у реки.

О Сорилле, уже уничтоженном от руки герцога. Обо всех Забирателях, что прятались и молились, что ищейки не найдут их. Вспомнила, как боролась бабушка, сколько людей она исцелила, чтобы они боролись дольше.

Обо всех, кто умер, пытаясь отогнать герцога от нашего дома, от наших людей. Как папа и мама. И бабушка.

Оружие было полно боли, может, ее там было больше, чем в Плите Лиги.

Как только меня присоединят, я вспыхну ею, в кого скажет герцог. Я буду ходячим взрывателем пинвиума. Но если я вспыхну ею сейчас, пока меня не приковали…

Сиэкт была права. Только убийство герцога могло нас освободить.

Я бросилась к пинвиуму.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ:

Солдат, державший меня, пошатнулся и отпустил. Другие замешкались и слишком поздно потянулись за моей рукой, но он схватил за мою косу. Было больно, но она оторвалась.