Солдаты толкнули его на стул и приковали цепи к стене.
— Ты — мой курок, — сказал мне герцог. — Досчитай до десяти и стреляй в того мужчину.
Нет.
Мой голос не слушался разума.
— Раз, два, три…
Шаги спешили прочь, дверь захлопнулась. Нужно послушаться, вспыхнуть, это желание было на поверхности реки боли.
— …восемь, девять, десять, — боль заполняла пустоту.
Вжих!
Иглы жалили мою кожу, обжигали веки. Забиратели вокруг меня кричали, резкая нота поверх тихих стонов. Мужчина на стуле закричал и обмяк, его кожа была красной.
Нужно было вспыхнуть, это желание снова втекало в меня.
Дверь открылась.
— Впечатляет. Он еще жив?
Пауза.
— Да, сэр.
— Хмм. Она может управлять тем, сколько выпускает?
Управлять…
Я представила обруч из пинвиума, одуванчики утонули в реке боли. Она обрушилась на меня злым потоком.
ВЖИХ!
Мужчина на стуле закричал и попал в тумане, одуванчик ударился о камень. Другие голоса кричали близко и далеко, их было слишком много. Металл звенел о камень.
— Хватит! — хриплый голос был полон боли. — Хватит вспыхивать!
Пинвиум под моей рукой пылал. Боль билась об меня.
«Все дело в контроле, — говорил папа, придавая раскаленному голубому пинвиуму форму молотом. — Надавишь слишком сильно, выстрелишь раньше, чем будешь готова. Слишком слабо, и никогда не выстрелишь. Нужно найти баланс между этим. Попроси его делать то, что хочешь ты. Чары в работе с пинвиумом, а не против него».
— Нет.
— Ты — курок. Слушайся и перестань вспыхивать!
Я хотела взорвать все, я боялась, что желание разорвет меня. Это было хуже необходимости слушаться. Я потянула из диска боль, чтобы вспыхивать было нечем. Пинвиум скулил, кричал в моей голове. Он хотел мою боль. Хотел управлять мной.
Помоги мне, кусок голубого металла. Помоги, и мы оба победим.
Я не могла подчиниться. Мне нужен был компромисс, чтобы диск и боль получили желаемое и оставили меня в покое. Я представила, как вокруг оков растут маленькие одуванчики. Осторожно подуть, чтобы отлетела лишь часть семян.
Вжих.
Забиратели закричали. Пинвиум заскулил сильнее, пол дрожал под ногами.
— Сэр, держитесь, мы заберем вас отсюда!
Сапоги топали по камню. Тащили тела. Хлопали дверями.
Я прижала ладони к пинвиуму. Забиратели проснулись, их глаза были огромными и испуганными. Они боролись с оковами. Нужно было вспыхнуть. Я сосредоточилась на металле, приковывающем нас к диску.
Вжих.
Забиратели закричали и дернулись в оковах. Некоторые упали на пол, оковы сломались.
— Бегите, — процедила я, борясь с желанием вспыхнуть снова. Оно давило желание подчиниться герцогу, Винноту, даже себе. Забиратели отпрянули, выглядя растерянно. Некоторые пошли к двери. Другие шатались и падали.
Я прижала ладони к пинвиуму, диск сиял темно-синим под металлом, как письмена на печи. Воздух мерцал над ним, земля гудела под ним. Металл выглядел раскаленным, но пинвиум был не горячее камня летом. Теплый, но не обжигал.
Меня.
Боль полилась из диска, окружила меня, пытаясь подчинить меня. Я хотела вспыхнуть сильнее, но не все Забиратели вышли из комнаты. Кожу покалывало на всем теле. Пинвиум выл и просил освободить его. Боль двигалась по кругу, но попадала теперь только в меня.
Нужно было выпустить ее, хотя разум кричал мне остановиться.
ВЖИХ!
Моя изорванная окровавленная одежда исчезла. Крики затихли.
ВЖИХ!
Стены трескались. Камень под моими коленями крошился. Серебристо-голубой металл отлетал кусками. Песок пинвиума сыпался с оружия, нечистый металл рассеивался. Звук в голове — камень о камень, а потом что-то во мне… изменилось. Нет, не только во мне, но и в диске. Волна… чего-то… катилась между мной и диском, бурлила.
Я упала на колени среди песка пинвиума, еще падающего на меня. Я отползла, разбитый пол впивался в ладони и колени. Я ползла между брошенных мечей и красного тумана.
Меня мутило сильнее, чем раньше. Я заставила себя встать на колени. Оглянулась на то, что точно там было.
Пинвиум с письменами.
И больше ничего. Серебристо-голубой металл, нечистый пинвиум рассеялся, а это осталось. Я слышала его, ощущала. Письмена сияли голубым, были вырезаны глубоко и пульсировали, словно билось сердце.
Как мое сердце.
Письмена пульсировали. Моя кожа трескалась.
Боль. Там пульсировала боль, но…
Письмена вспыхнули снова, воздух покинул мои легкие.
Я ощущала слабость.
Письмена вспыхнули. Сердце трепетало, словно из меня высасывали жизнь.
Читать дальше