Дженис Харди - Синее пламя

Я выла в голове, но другие молчали. Я ощущала их. Отчаяние, боль, страх. Подчинение. Я плакала с ними, боль двигалась через нас снова и снова, заставляя сдаться.

Голос донесся сквозь боль.

— Ты — мой курок.

Я ненавидела этот голос. Я качала головой, но не чувствовала, чтобы тело двигалось. Я кричала «нет», но звука не было.

— Сэр, может, стоит дольше воздействовать на нее прибором. Она нужна нам подчиненной.

— У меня есть власть. Посмотри на нее.

— Лучше оставайтесь за защитной стеной.

Гнев поднялся выше боли, и мысли стали ясными. У меня уже не было тела, но был разум, хоть он боролся с приказом подчиниться, сделать то, что хотел герцог. Я собрала себя в тесной точке между сердцем и желудком, где я всегда носила собранную боль. Меня было немного, но это была я.

Я копила это.

Голос вернулся.

— Ты — мой курок.

Я молчала и ничего не выдавала. Хотела сказать «да» и раскрыть все. Нужно было согласиться, служить, это тянуло меня, словно боль, что тянула пальцы.

Я отгоняла боль. Я не подчинюсь. Они не сделают меня уступчивой. Мой разум был сильным.

Разум был моим.

— Ты — мой курок.

Я хотела согласиться, но гнев, который пробудил голос, затыкал меня.

— Почему она все еще борется?

— Сэр, я говорил, что потребуется время.

— Не так много. Мятеж ухудшается. Это идеальная возможность для полной проверки.

— Мы не можем давить на нее так сильно, пока не знаем…

— Ты — мой курок! Мой, слышишь? Мой!

Я подавила боль и улыбнулась.

Боль была постоянной, руки и ноги все время покалывало, но низкое пульсирование было новым. Оно было не сильным, не было связано с моментами тишины перед возвращением боли. Пульсирование было связано с криками.

Диск пытался поглотить меня. Стучался в мой разум и душу, требовал впустить.

Нет.

Я боролась, заставляла пальцы отпустить и вспыхнуть, остановить тех, кто просил меня делать то, чего я не хотела. На миг я ощутила движение.

Нет, не движение. Давление в плечах. Туда-сюда. Меня трясли.

— Ты — мой курок! Скажи это! Ты — мой курок! Ты. Мой. Курок.

Боль двигалась. Я боролась, но она пробралась внутрь, растеклась вокруг скрытой меня. Необходимость подчиниться подавила гнев, что оберегал меня. Не так долго я боролась. Моя воля угасала с каждым ударом боли, пока…

— Я… ваш… курок.

— Ура!

— Пусть постоит дольше, проникнется. Нам нужно, чтобы она была податливой.

Виннот. Герцог.

Картинки вспыхивали в голове, лица и места. Бледная Тали в комнате в башне. Айлин смотрела на меня из-за решетки. Забиратели, прикованные к металлу. Хрупкий герцог кричит, чтобы я была тем, чем не хотела.

— Глупости. Мы сделали это, у нас власть. Я хочу это проверить.

…я была ему призом…

Я никому не была призом.

Я пыталась соединить слова, но они не шли дальше мыслей. Они ускользали с волнами боли, пробивающей меня, уносящей всю защиту, что я начала строить. Я задержала дыхание. Снова и снова, по капле, боль копилась во мне, пока проходила сквозь меня.

Мне хотелось выстрелить ею. Уничтожить ее. Уничтожить его.

— Я…

Горло сдавило.

Испуганный вскрик:

— Она говорила?

— Невозможно, Виннот. У нее нет воли делать что-то, кроме того, что я скажу.

У меня была воля, но я не могла дотянуться до нее. Она была на дне реки боли. Я должна была нырнуть и схватить ее… я задержала дыхание и погрузилась.

— Не… курок.

— Она говорила!

— Не важно. Она сделает сказанное. Как и все они.

Я не буду делать то, что мне говорят.

— Я. Не. Курок.

Безумный шепот. Слова со страхом. Они боялись меня и того, что я найду на дне реки.

— Может, стоит уйти за стену.

— Боишься, Эркен?

Я вдохнула раз, другой, погрузилась в реку снова. Холодная тьма была за жаром. Я нащупала что-то пальцами.

Яркая искра, как солнце на воде.

Я копнула глубже, обхватила это пальцами и потащила с собой на поверхность.

Лиловая фиалка.

Тали. Дом.

Я должна бороться с герцогом, как все они боролись. Бороться как… Я посмотрела на Ланэль напротив меня. Она боролась со мной, когда я пыталась передать ей боль в Лиге. Отказывалась от боли, которую я толкала в нее. Могла ли я бороться?

Я закрыла глаза и представила боль, передающуюся от Забирателя к Забирателю. Я прищурилась, заставляя ее стать тоньше, когда она проходила через меня. Я собирала ее между сердцем и желудком, хотя она кричала и пыталась вырваться. Я ловила ее туда.

Она была моей.

— Проверим. Введите его.

Я открыла глаза. В комнату втащили мужчину, закованного в цепи.