Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

Спору нет, верги волков стократ опаснее. Но это ж не значит, что их волки - безопасны. Верги их специально на людей натаскивают, человечьим мясом кормят, в набеги берут, тактике учат, как лучше на людей нападать. И, что бы мне не говорили, но всё же вержьи волки умнее обычных. Уж не знаю, как такое возможно, но готов поклясться, что они даже человеческую речь немного понимают. А вержью - так и подавно. Сам не раз слышал, как бестия приказывала волку бежать куда-то и доложить там, что в лесу егеря - да какой численностью и каким порядком.

Короче, туго нам тут пришлось. В лесу одной скриттурой мы бы любую волчью стаю в три дня вычистили - будь в ней хоть сотня голов. А вот на болотах... опять же, будь это обычные волки, проблем бы не возникло. Но эти были вержьими. Может, я уже всех заколебал этими вержьими волками, но как по мне, то лучше быть заколёбанным, чем мёртвым. Вот Людо к вечеру того же первого дня волк в топь заманил.

Так-то волк не быстрей человека бегает. Если не по лесу, а по ровному, так даже можно от него и убежать, когда силы в ногах есть. Или догнать - если вдруг надобность возникнет. Но скорость - оно ведь не главное. Волк, когда бежит, он по земле, как ручей по камням, стелется. Поставь в пяти шагах друг от друга десяток поленьев стоймя - волк по ним стрелой пролетит, ни одно не уронив, как по ровному. Так и тут вышло - там, где волк, на, одному ему видимые, кочки наступив, промчался, Людо завяз. Тут же сатровы твари появились как тени из тумана, и накинулись на нас с нерассуждающей яростью. Вот и утонул Людо в десяти шагах от нас, а мы и с места сдвинуться не могли - отбивались. А как ушёл он с головой в трясину, и перестали пузыри идти, так все волки в тумане - как растворились.

Умные, твари.

Но на их излишней умности мы их, в конце концов, и подловили. Притопили гати в нескольких местах, да притворялись, что вязнем, а сами - на гатях приседали и поближе подпускали. Хорошо, что вожака мы одним из первых зачистили - без него стая всё ж поглупее стала и не успела сменить тактику, ставшую вдруг опасной для них самих - сегодня только они и догадались, что мы вовсе не беспомощные по уши в грязи сидим - но поздно догадались.

Получасу не прошло, разошёлся туман. Вон уже и Варт, по плечи в грязи сидящий, мне виден. И три волчьих трупа возле него. А вот моего "второго" так и не видно нигде. Неужто в самом деле выжил и где-то нас поджидает, отомстить напоследок надеясь? Варт тоже непорядок заметил.

- Что-то, - кричит, - я только двоих у тебя вижу.

- Сам знаю, - огрызаюсь я, а сам по сторонам поглядываю. Особенно вправо - опять мне плески какие-то оттуда слышатся. Но поблизости волков нет - теперь это уже точно. Поэтому я выпрямился, скинул лентнер и с наслаждением принялся хлопать себя по спине и бокам, давя залезших под доспех пиявок. Ладно б они просто кровь пили, так нет же - зудит так, что выть хочется. И если на ноге или руке эту мерзость можно между делом и в бою прихлопнуть, то до пиявки, заползшей под твердую кожу лентнера, так легко не доберешься.

Варт тоже встал, но принялся расшнуровываться, только когда я своих кровососов перебил и обратно в доспех облачился. А до того - стоял с мечом наголо и бдил. Потом он свих пиявок бил, а я, в свою очередь, по сторонам смотрел. Ох, хлюпает что-то справа, точно хлюпает - неспроста это.

Зашнуровал доспех. Очистил, насколько это тут возможно, меч, сунул его в ножны и попрыгал к тропе. Одна кочка, другая, а здесь уже можно и идти. Очень мне хотелось на волков, Вартом убитых, посмотреть. Подозрение возникшее проверить. Ну вот, так и есть. У одного из них - глубокая колотая рана в правом боку, на уровне крестца.

Поворачиваюсь к Варту. Видок у него - тот еще. Буро-коричневого цвета, весь в неровно покрывающей тело грязи (местами обильно спрыснутой кровью) и только по белеющим глазам понятно, где у этого куска трясины голова.

- Ты похож на ожившую какашку, - говорю я ему.

Варт смеётся.

- Сам-то, командир, думаешь, красивее выглядишь? Ну так что, где твой третий?

- Вот лежит, - я тыкаю пальцем, - дыру в боку ему ты сделал?

Варт хмурится, задумывается, потом признаёт:

- Не я. Но тогда... - он замолкает, и мы вместе принимаемся осматриваться. Хотя - было бы на что смотреть. За шесть дней этот пейзаж мне настолько опостылел, что готов с закрытыми глазами ходить, лишь бы его не видеть. Лужи грязи вперемешку с грязными лужами и редкими кочками. В лужах плавает какого-то особенно мерзко-землистого цвета ряска, а трава, которой поросли кочки, настолько жесткая и острая, что обопрись нечаянно голой рукой - весь изрежешься, как пучок ножей в руку взял за острия. И всё это тонет в тумане, который до конца за весь день так и не развеивается. Говорят, весной, когда очеретник цветет, или осенью, когда мох пушится, здесь красивее. Как-то не верится, если честно. Да и проверять желания нет. Унылое и гиблое место, короче. Даже без стаи злых вержьих волков.