Эльберд Гаглоев - По слову Блистательного Дома

С конными у подземных заминка вышла. Нашелся у улаганов толковый командир, сбил клин и, завалив один ромб телами своих воинов, вырвался было на оперативный простор. Так уходил бы. Нет. Развернул и в атаку своих повел. И флангом под метатели и подставил. Когда те в упор ударили, от прорвавшихся на ногах никого не осталось. Ни людей, ни коней. А тех, что в кольцо попали, подземные доломали. Всех. Они пленных не берут.

Реально изучив сложившуюся обстановку, опытный воин оценил ее как печальную, и хотя подразделение у него было отборное, стал подумывать о капитуляции как об успешном выходе. Потому как без ворот, без копий, с малыми щитами в прямом столкновении с тяжелой пехотой, лучшей в подлунном мире, жить его подразделению в этом подлунном мире оставалось очень недолго.

Полосочка в перстне оказалась затейливой. Как в игре «Холодно – горячо». Дальше ты от искомого – гаснет полосочка. Ближе – ярче становится. Так что перемещаться приходилось в основном методом тыка. То туда сунемся, то сюда. Пару раз на патрули натыкалась. За чужих нас не признали. Немало, наверное, по Замку перепуганных гостей мыкалось. Так что оба раза нас вежливенько так попросили покамест в уголок забиться и ждать прояснения ситуации. Но мы советом пренебрегли и поиски продолжили. Наткнулись раз на патруль рудокопов. Лидер их на нас невежливо рявкнул было. Но разглядев мой френчик, вести себя стал иначе и почтительно прорычал, что не стоит вот так вот по коридорам бродить. Опасно.

Удивил. Мы сами опасные. Добродились мы в конце концов до того, что оказались в наших же собственных апартаментах, в том самом здоровом зале. Индикатор в перстенечке как с ума сошел. Замерцал. Багровым налился. Неудивительно. Прямо рядом с дверьми моего номера стояло зеркало. И какое. В два роста матовая поверхность заключена в некую угловатую угрожающую вязь, сплетенную из причудливых топоров, алебард и еще чего-то колюще-режущего. Мрачный такой орнамент. Руки отрубленные, ноги. Тивас себя по лбу звучно так шлепнул, на нас сурово глянул и просветил:

– Письмена Воителей Заката.

Очень информативно. Разговорчивый такой. Душка просто. А он к зеркалу приник, руками оправу нежно так щупает. Изыскатель, одним словом. Археолог.

Я покомандовать совсем не дурак. Мне Гаррис из «Троих в лодке» явно родственником доводится.

– Хамыц, Баргул! Контроль двери. – Что значит люди военные. Я еще докомандовать не успел, а они уже на тетивы стрелы наложили и в двери их уставили. – Эдгар, присмотри за Тивасом. – Ученые люди, они в ряде ситуаций как дети. Без присмотра оставлять нельзя. – Остальным собрать багаж.

И пошел было собирать имущество. Не тут-то было. Унго мне руку на плечо водрузил, каркнул что-то и, наплевав на приказ руководства, в двери моего апартамента носорогом вломился Эдгар. Я возмущенно обернулся и наткнулся на невинный детский взор рыцаря.

– Ты сам говорил, фавор, сначала разведка.

И правда, говорил. Признаю. Даже приятно стало. Как берегут руководство. Грохота опрокидываемой мебеди слышно не было, звуки смертоубийства тоже отсутствовали. Через пару минут в дверях возник Эдгар и сообщил, глядя на меня честными глазами:

– Чисто.

– Выполнять приказание, – быстро вернул я себе командные функции. На этот раз послушались и разошлись по каютам.

Попав в апартамент, я первым делом надел шлем, напялил шинельку, схватил с подставки бастард и только тогда слегка успокоился. Никогда, вы слышите, никогда. Ни в одном замке, ни у одного лорда я не расстанусь ни с одним элементом своей амуниции. По привычке глянул в зеркало. Люблю на себя посмотреть со стороны. Забыл просто, что за зеркало у меня тут висит. На меня смотрел демон. Про рожу я и говорить не стану. Длиннорукий. С мощными кривыми ногами. Когтей на пять человек хватит. С плащом мрака за спиной. С кривым окровавленным мечом в правой руке. С чем-то пульсирующим в левой. От инфаркта меня спасло только то, что в этот богатый на события день у меня вульгарно кончились эмоции. И я бессовестно ткнул чудовище мечом в грудь. Когда опомнился, было поздно, однако зеркало, к моему удивлению, не раскололось. Дренькнуло так, недовольно. Кошмарик пропал. Вместо него появился я, тоже, кстати, весьма внушительный такой дядька. Но на левой руке у меня упрямо что-то пульсировало. Я глянул на руку. Камень в перстне буквально взбесился. Я приподнял было руку, и поверхность зеркала недовольно пошла рябью.

– Так вот ты какой, цветочек аленький, – обрадовался я и заорал: – Тивас! – опять начисто позабыв о резонансных талантах шлема.