Эльберд Гаглоев - Когда они ушли

Крупный лобастый волк испуганно отпрыгнул. Запоздалой угрозой оскалил клыки. Увидел, как Старший прошел совсем рядом. Хотел бы, мог поймать за загривок. Не захотел.

Не каждый день теперь в Лесу увидишь Старшего. Уходят они. Куда? Волк не знал. Любопытный зверь бросил послушное тело вперед. Интересно ведь. За Старшим оставалась ощутимая струя запаха. И как раньше не учуял? Правду старики говорят. Умеют Старшие себя прятать. Ох, и умеют.

Скоро волк увидел большую фигуру, облаком тумана скользящую по Лесу. В неприметной гнедой шкуре, босые ноги ласково ступают по нежной весенней травке. Плывут. Наконечник недлинного копья весело швыряет синеватые искорки с кромки лезвия. По широкой спине не елозит плотно притянутый длинный меч в лохматых ножнах. Старший учуял взгляд. Резко, с перешага развернулся. Весь. Оголовье копья уверенно глянуло на куст, за которым сокрылся зверь. Серые глаза, казалось, глянули прямо в желтые звериные. Старший широко раздвинул узкие губы, блеснул кипенно-белым оскалом. Волк знал, что он не сердится, когда показывает зубы. Радуется. Родня.

Человек провел по серебряной шевелюре толстой бугристой, как корень старого дуба, рукой. Потер кожаный плетеный ремешок на лбу. Волк вздыбил шерсть на загривке, придушил недовольный рык, готовый прорваться сквозь клыки. Углядел таки.

— Здрав будь, волчок серый, братик младший. Как семья? Как охота?

Волк злым прыжком преодолел поваленное бурей дерево. С достоинством подошел, ткнулся тяжелым лбом в ладонь.

— По добру все, — без слов ответил. — Помочь ли?

— Благодарю тебя, братик, на добром. Пооглядывай, серый, вокруг. Вязко мне тут. Или не любит меня кто?

Волк возмутился.

— Кто же Старшего в Лесу любить не будет? Разве что эти. Те что люди. Совсем одичали. Норы деревянные строят. Леса боятся.

— Может кто из них. Поглядывай.

Волк согласно ткнулся в ладонь и серой рыбкой нырнул в зелень. Как и не было.

А человек задумчиво глянул ему вслед и тяжело вздохнул. Может не стоит? Ведь столько потеряно будет. И горько ответил. Стоит. Очень уж далеко разошлись пути-дорожки. Потеряли люди искру. Почти все потеряли. И правда ведь, Леса бояться стали. А за каменными стенами так там вообще непотребство творится. Доходят слухи, хотя верить не хочется, братьев и на костер тянут. Скоро вообще охоту объявят.

Бежать надо. До Урочища еще долгонько. И привычно согнувшись, прянул вперед.

Засаду волк учуял раньше, чем увидел. Кислый запах кожаного доспеха грубо перебивала тяжелая вонь железа. Ноздри забило.

— Люди, — подумал презрительно.

Не верилось, что когда-то были братьями. А как старикам не верить? Все ведь знают. Опасливо попятился. Испуганно дернулся, когда тяжелая рука мягко легла на загривок.

— Спасибо, волчок серый. Углядел. С умом спрятались. На деревьях.

Волк довольно возразил. Такую де засаду даже однолетка учует. Белые клыки раздвинули черные губы. Поднялся хвост. Спросил.

— Биться будем?

— Придется.

Старший разглядывал засадников. Четверо. Немолодые. Зрелые. Самые опасные. Луков нет. Но у одного самострел. Кто послал? Зачем?

Он вдруг быстро пополз назад. Волк недоуменно ткнулся носом в локоть. А как же биться?

— Успеем, — шепнули в ответ.

Недолго ползли. Старший привстал на колено. Склонился к чуткому уху.

— Ты, волчок серый, мне вот того возьми, с самострелом.

— С чем?

— Вот с той странной штуковиной. Понял?

— Как не понять? Так не белка ведь я по деревьям прыгать.

— Спустится.

— Ну раз спустится.

Старший поднялся и пошел. Странно так. Как заболел. С шумом, грохотом на сучки, шишки наступая. Волк удивился.

— Ты учись, учись, младшенький. Похоже, скоро тебе оно понадобится, — горько подумал человек, поймав мысль волка.

И пошел вроде ловко. Как человек пошел. Для тех на деревьях. Когда щелкнул самострел, случайно так поскользнулся. Стрела дернула штанину. Упал на колено. Ругнулся. С деревьев гулко спрыгнули. Четверо.

— Или ногу подвернул, Гравольф? — насмешливо спросил один. В длинной кольчуге. Лицо спрятано в шлеме с забралом. Круглый щит прикрывает грудь, длинный меч с острым концом смотрит в горло путнику. — Вставай, проводим. Поговорить с тобой хотят.

— А я хочу спросить, не надо ли?

Старший по-волчьи блеснул улыбкой. Кольчужный отшатнулся. Но короткое копье, с окованным сталью древком, уже ударило по мечу, отбрасывая его острие. Скользнув вдоль клинка, глубоко влетело под личину, натянуло кольчужную сетку, порвало, высунувшись из шеи. Окровавленное. А тот, кого назвали Гравольфом, крутанулся на месте и, оставив в ране копье, ударил голой пяткой в личину другого. Из щели забрала плеснуло красным и воина со звоном приложило о толстенную ель. Голопятый привычно вскинул тяжеленную руку к рукояти меча за спиной. В прорези безрукавки вздулись могучие мышцы. Третий мечник, хотя и ошеломленный быстрой расправой с соратниками, прыгнул вперед, занося для удара меч.