Андрей Рейман - Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом (СИ)

- Мне бы вашу веру, - наконец выдавил он, нервно потрясая сплетенными в запок руками. - Большое спасибо за чай, Данель, но мне пора идти. Было очень приятно пообщаться.

- И мне, - поднялась вдова. - Я желаю вам снова найти общий язык с вашим богом. Без веры жить страшно.

- Прощайте, госпожа Данель, - сказал Йорвин, закутываясь в накидку. - Да пребудет с вами Его милость.

На Гвантан спустилась ночь. Настолько темная и холодная, что казалось, будто открытый космос рассеял всю земную атмосферу и замер прямо над головой. Стоит только руку поднять, как окажешься в пустом межзвездном пространстве, где нет ничего, кроме мрака и стужи. Дым печей и каминов в такую погоду поднимался вверх густым и тягучим столпом, потому как сам воздух настолько застыл, что не было ветра, дабы его хоть немного поколебать. Мороз был такой силы, что то тут, то там раздавался треск промерзших деревянных срубов. Именно поэтому такие морозы издавна назывались трескучими.

Несчастный старый фонарщик, заканчивавший свой вечерний обход, сунул окоченевшие пальцы в рот, в последней надежде хоть немного их отогреть. Мороз ударил так неожиданно, что у тех, кому по долгу службы положено быть на улице, не было возможности к нему подготовиться. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как, стиснув зубы, продолжать выполнять свою работу. Пусть даже отмораживая пальцы, носы и уши.

- А может, ну его, а? - пихнул локтем своего напарника солдат городской стражи, которого вечерний мороз крепко схватил за нос. - Улицы, чай, не пропадуть, если мы полчасика в кабаке ляхи погреем.

- Мозжечок отморозил? - ответил тот. - А ежели капитон узнает?

- Не сцы, застынеть. Откудова он узнаеть-то?

- Когда последний патруль задержится с докладом, то всяко знамо что-то случилося.

- Не бздуй в муку. Если мы зайдем погреться на пяток минут, никто етого не заметить. А пальца-то отморозить не хотца. Вон, у сестры моей сводной братко двоюродный, был нормальный мужик, а как-то опосля кабака-то домой тожа воротался, да башкой в сугроб ничком ухнул. В сугробе-то и уснул. А ночка тоже холодная была, как ета. Нашли его полуживого утром. Весь деревянный он был, руки-ноги скрючены, физиономь перекошоная, и тоже одеревенелая вся.

- Да, и че дальше то? Отогрели? Здоров он был-то?

- В том и мулька, что нет. Отморозило ему все пальца на ногах и одну руку по локоть отнять пришлося, иначе карачун ему. Из-за ентой, как ее... говнохрен... гонорэи... Нет, гоногрэны, во. Да токмо не кончилося етим-то. После етой ночки он чудной стал. Башку, видать, тоже крепко приморозило. Жонка его под замком держить, потому, как он за курями с топором носится, соседям на пороги гадить, да среди ночи можеть на коня неоседланного вскочить да куды глаза гядять умчатьси.

- Да, дела... - провел замерзшей рукой по вытянувшемуся лицу напарник. - Не хочу так окоченеть. Уговорил, пошли в кабак, ток ненадолго.

- Куда эти остолопы пошли? - изумленно прошипел Кейн, вместе с Юрки поджидавший стражников в переулке за поворотом, с молотом наготове. Они собирались их бесшумно нейтрализовать, дабы избавиться от излишних помех при проникновении в замок графа, но двое солдафонов, патрулировавших вокруг него, внезапно отклонились от маршрута и ушли в неизвестном направлении.

- Не знаю, - выглянув вслед за Кейном, произнес Юрки. - У вас это нормально?

- Нет, это совсем не нормально. Самоволка на служебном посту! Ух, будь я их командиром, они бы поимели бледный вид. И дырами в жаловании не отделались бы.

- Но план действий-то не поменялся?

- Ничуть, - брызнул слюной Кейн. - Хотя, эти два светло - синих могут подпортить нам кровь, если вздумают воротиться. Значит, так. Твоя задача - отвлечь охрану. Перед воротами стоят двое. Еще двое или трое караулят во дворе. Ты - нелюдь, тебе разозлить их труда не составит. Порычи на них, оскаль зубы, попробуй вломиться через ворота, ну ты понял. Придется немного их помять, но это не должно быть для тебя проблемой. Только не вздумай мочить их.

- Не мочить? Что это значит? - спросил Юрки.

- Ой, ты ж глухомань чащобная! Это значит, что нельзя отрывать конечности, перегрызать глотки, откручивать хвосты, убивать, короче, понял? Чтоб без мокрухи было.

- Понял. Только у вас, лысошкурых и так хвостов нет. Откручивать нечего, - хохотнул Юрки, выходя под лунный свет.

Стража, охранявшая ворота во двор, сжала оружие в руках крепче, когда неведомо откуда на пустую улицу вышла странная фигура в балахоне, с нахлобученным капюшоном. Юрки не спеша скинул балахон, ощетинился и зарычал. Шоу началось.