Кэрол Берг - Разоблачение

– Не было зла! – Каддок сухо засмеялся. – Ты считаешь, что способен судить о таких вещах. Интересно, что ты пришел к этому выводу после того, как это существо показало тебе, на что способно в бою.

– Я не стыжусь проигрывать битвы, – ответил я. – Знайте об этом, если уж вы включили в список моих прегрешений и это. Я решил, что если рей-киррах не несет с собой зла, то мы не имеем права уничтожать его. Попробуйте поискать другие доказательства моей трусости.

– О трусости речь не идет, – ответила Талар. – В этом тебя никто не обвиняет.

Мейра подалась вперед, ее длинная седая коса змеей сползла по широкому красному платью.

– Из того, что ты рассказал, следует, что демон ждал именно тебя Он знал, что с тобой за Воротами происходит превращение. Он сказал, что хочет познакомиться с тобой и что он запомнит тебя. Разве это не вызывает беспокойства?

– Демоны всегда говорят подобные вещи… – Произнося эти слова, я снова услышал его голос. «…Когда мы встретимся в следующий раз…»

– Это была не угроза. В его голосе не было злости, Мейра. Любопытство, да. Узнавание, да. Он знал меня как Смотрителя. Ведь так много демонов было отправлено обратно за такой короткий срок, а других Смотрителей просто нет. Полагаю, здесь нет никакой тайны.

– Он знал, что это ты уничтожил Повелителя Демонов?

– Да, это он точно знал. Он знал, что я не Рис, мой друг детства, продавший душу Повелителю Демонов. Еще он выразил радость по поводу того, что я убил… как он его назвал? Нагидда.

– Кто это?

– Так он назвал Повелителя Демонов – Нагидда. – Только теперь, когда я произнес это слово вслух перед Советом, я вдруг понял, что оно означает. Предтеча. Почему он назвал его так… и почему меня так тревожит звук этого слова?

– Почему ты не испугался, Сейонн? Объясни мне. – Наша добрая Ткачиха искренне хотела понять. – Этот демон сказал, что он знает тебя и надеется снова встретиться с тобой. Хочет найти «общие интересы». Разве не этого мы старались избегать не одну сотню лет? Объясни мне, почему тебя это не тревожит.

Но Каддок не дал мне ничего объяснить, хотя я мог бы.

– Разве может существовать более убедительное доказательство испорченности? – перебил он. – Неужели мы будем ждать, пока из-за него на наши головы обрушится проклятие, неужели не заметим угрозы? Даже если он просто заблуждается…

Мейра что-то раздраженно сказала Кенехиру, пока Каддок изливал свою желчь.

Они не слушали меня. Я откинулся на спинку кресла и закрыл рот ладонью. Что толку говорить с ними?

– Сколько битв ты провел в этом месяце, Сейонн? – Катрин задала свой первый за этот день вопрос. Остальные разом замолкли.

– Понятия не имею, – сразу ответил я. – Наверное, двадцать пять.

– А в прошлом месяце?

– Не знаю. Десять. Пятнадцать.

– На самом деле двадцать три. И еще двадцать до того. За год больше двухсот пятидесяти сражений. Неслыханное число для любого Смотрителя. Обычно проводили не больше пяти в месяц, и это считалось немало. – Она слегка подалась вперед на своем стуле. – А сколько битв ты проиграл?

– Одну. Только одну. – Я не понимал, к чему она клонит. Все в Совете это знали. Из-за постоянно идущей войны и нехватки Смотрителей другого выбора не было. Я не хотел, чтобы она заостряла на этом внимание, заставив их считать, что мне сложно сражаться.

– А в скольких случаях ты потерял жертву, то есть жертва погибла?

– Только раз.

– А сколько раз, в этой или любой другой битве, ты встречал демона, с которым не мог бороться?

– Только в последней, но…

– Скажи нам, Сейонн, мой дорогой друг, что произошло с твоей женой три недели назад?

– Катрин… – «Что она делает?»

– Ты поклялся отвечать правдиво и полно на все вопросы, делать все, что мы потребуем от тебя, чтобы разобраться в происшедшем Я спрашиваю, и ты должен ответить, что произошло в твоем доме недавно.

Она знала, что я отвечу и что я не могу ответить. Ребенок родился демоном. Закон и традиция требовали, чтобы даже память о нем была погребена, чтобы сожаления о его оскверненной чистоте не тревожили нас. Но я не умел притворяться, я поклялся говорить правду, хотели они слышать ее или нет.

– Наш ребенок родился одержимым демоном, – ответил я, чувствуя, как холод сковывает душу. Слова со стуком упали в гробовое молчание. – И моя жена поступила согласно эззарианским законам и убила его.

Катрин продолжала допрос. Она не обращалась к Совету, только ко мне. Я чувствовал потрясение и беспокойство остальных, но не смотрел на них, я тоже разговаривал только с Катрин.