Елизавета Дворецкая - Огненный волк, кн. 1 - Чуроборский оборотень

– А хочу помочь тебе защитить твоих детей от напрасных обид. Ты знаешь, что Хромой творит с людьми в твоих землях?

– Люди! – с презрением выкрикнул Князь Кабанов, и это показалось похожим на хрюканье.

Огнеяр прикусил губу, сдерживая гнев. Это презрение старого оборотня к людям вдруг обидело его так, словно речь шла о его собственном племени. А впрочем, разве это было не так?

– Однажды Хромой превратил в волков людей, а потом он доберется и до твоего племени! – сказал он не совсем то, что ему хотелось. – А его Хорсово стадо размножится так, что волки сожрут всех твоих детей. Даже тебе самому не будет покоя…

– Я сам позабочусь о себе и своем племени! – рявкнул Князь Кабанов.

Огнеяр напряженно смотрел на него, сжавшись, как зверь перед прыжком, и в маленьких глазках Кабана не светилось ни капли человеческой мысли. Внезапно Огнеяр понял, отчего люди так боятся оборотней – в ужас приводят эти звериные глаза на человеческом лице. Неужели кому-то и его облик казался вот таким же?

– Тогда позаботься, пока не поздно! – с трудом сохраняя самообладание, воскликнул он. – Твое племя многочисленно и сильно! Ты можешь заставить Хромого Волка уважать тебя и твои леса!

– А ты чего хочешь? – опять перебил его Князь Кабанов, и белый клык Огнеяра в нестерпимой досаде впился в губу.

С трудом сдерживая клокочущее в груди рычание, Огнеяр страстно желал в этот миг вскочить в волчью шкуру и вцепиться зубами в загривок этот безмозглой туши. Елова молча сидела в углу, как темная птица, и весь ее вид говорил: «Я тебя предупреждала!»

– Я хочу… – размеренно начал Огнеяр, сдерживая рычание, но Князь Кабанов не дал ему договорить.

– Ты с самой зимы топчешь мои леса! – недовольно заворчал он, не слушая Огнеяра. – Я не звал тебя в мои земли! Ты пришел вместе с твоим Хромым Князем и охотишься здесь, не прося позволения! И еще учишь меня, что мне делать! Щенок! Я сам знаю, как мне беречь мое племя!

– Плохо же ты его бережешь! – не в силах больше сдерживаться, крикнул Огнеяр и вскочил на ноги. – В твоих землях, у тебя под самым рылом Хромой превращает людей в волков целыми десятками, а ты храпишь на своей лежке и ухом не ведешь! Плохой хозяин достался этим лесам!

– Да как ты смеешь! – Медленно тлевшее раздражение Кабана вспыхнуло гневом, он тоже поднялся, широкий и могучий рядом с легким и подвижным Огнеяром.

– Стойте, стойте! – Перепуганная Елова кинулась между ними, но Князь Кабанов отшвырнул ее в сторону.

Огнеяр мигом оказался возле порога.

– Я не трону тебя в твоих же угодьях! – резко крикнул он Кабану. – Но мы с тобой еще поговорим! Если ты боишься ссориться со старым Хромым, то я не побоюсь! Ты еще подожмешь свой поросячий хвост, когда я сам стану Князем Волков!

Одним прыжком Огнеяр оказался за порогом, мгновенно содрал и бросил на мох рубаху и волком скрылся в чаще еще прежде, чем тугодум-кабан придумал ответ. Словно серая молния, Огнеяр мчался через лес, не разбирая дороги, как будто хотел убежать от душивших его гнева и досады.

И в самом деле, вскоре они отстали. Тяжело дыша от бешеного бега, Огнеяр вышел на край болота и лег, опустив морду на лапы. Это было то самое место, где он встретил Малинку и где она будет ждать его в сумерках Ярилина дня. Уже скоро.

В голове Огнеяра эхом звучали его собственные последние слова. Высказанные сгоряча, они ему самому показались поначалу безумными. Но чем больше он о них думал, тем тверже убеждался – это единственный путь помочь Малинке и ее жениху. «Какое тебе дело, Дивий? – сам себя отговаривал Огнеяр, глядя на беспорядочную пляску синих огоньков над болотом. – Тебе-то что? Тебя ведь Хромой не трогает. И живи себе».

Но он уже знал, что жить себе спокойно он не сможет. Человек в нем оказался сильнее, чем он думал раньше.

Однажды под вечер к займищу Вешничей подъехал воевода из города Звончева, лежавшего выше по Белезени. Третий переход от Чуробора кончался возле Моховиков, но те не пустили постояльцев. Бабка Бажана, наученная горестями зимы, сама встала с клюкой в воротах и велела боярину с кметями искать ночлега в другом месте. Уже начался месяц травень*, было достаточно тепло для того, чтобы переночевать и под открытым небом, но боярин запросился под крышу, и Берестень, поколебавшись, решил впустить. Воевода Пабедь пообещал за ночлег пару серебряных монет, а на чуроборских или вежелинских торгах они не будут лишними.

Пока боярин и три десятка его кметей располагались в беседе и готовили себе ужин, с лугов вернулось стадо. Широкий двор займища наполнился мычаньем и блеянием, хозяйки разводили коров по стойлам, загоняли в хлев коз и овец. Позади всех Милава вела Похвиста. Никто не посмел запрягать гордого княжеского жеребца в плуг или борону, и даже в самое горячее время пахоты он один не надрывался на работе, а вольно пасся на лугах днем, возвращаясь в стойло ночью. Милава сама приводила и уводила его, потому что Похвист не признавал никого другого: ни могучего Бебри, ни тронутого Говорка, пасшего скотину Вешничей и понимавшего языки зверей и птиц.