Вера Камша - Довод Королей

Александр, вздохнув, присел под деревом недалеко от линии внешних караулов. Мальвани грациозным движением опустился рядом.

– Сезар, это был Дени!

– Не думай об этом.

– Я пытался, но не могу. Он меня узнал, а я его нет! Он спас меня, а я его нет...

– Сандер, что тут скажешь.

– Ничего, – печально согласился Александр, – сейчас уже ничего... Проклятый, ну почему?! Сезар?

– Да.

– Сезар, ну хоть ты скажи! Откуда в нашей семье такой вот Жоффруа? Ведь его никто не учил подлостям ни в Эльте, ни во Фло. Он до всего дошел своим умом!

– О паршивой овце ты, надо полагать, и без меня знаешь? А если всерьез, – безупречное лицо виконта стало жестким, – разве только он дошел своим умом Проклятый знает до чего? Ты спрашиваешь про Жоффруа? Он всегда был, есть и будет тряпкой, почему он такой, понятия не имею. Спроси Корнелиуса при случае, может, ответит. Не в Жоффруа дело. Ты о других задумайся!

– О других? – Александр наморщил лоб. – О чем ты?

– А вот о чем. Что толкнуло Рауля к убийцам своих родичей? Обида? Но какая обида может перевесить кровь отца, деда, друга?! Что заставило Филиппа нарушить свои обязательства? Любовь? Но разве король-Тагэре может ставить любовь к женщине выше любви к Арции, а нынешняя война, предательство Рауля и, в конце концов, его смерть (назовем кошку кошкой) – плата за глупости, чтобы не сказать подлости твоего брата. И не смотри на меня так. Нам завтра друг другу спину прикрывать! Я пойду за тобой в бой, но я не хочу врать. Дай-то Бог, чтоб мы победили и чтобы после победы Филипп отличил друзей от новых Фарбье, хотя что-то не похоже. Отец не от хорошей жизни уехал к Марку, кстати говоря...

– Сезар!

– Погоди. Я еще не все сказал. Отчего твоя мать затворилась в Эльте? Почему Анастазия из друга Тагэре превратилась во врага, причем страшного? Люди, которых мы знаем не один год, умные, добрые, честные, творят такое, что уму непостижимо. Вот о чем надо думать... Я далек от того, чтобы повторять сказочки об Антиподе, сбивающем людей с пути истинного, но ведь творится Проклятый знает что! Прости...

– Да что ты, какое «прости»... Мне просто в голову не приходило обо всем сразу подумать.

– Погоди! Кто-то идет!

В их сторону, не скрываясь, двигалась какая-то нескладная, но прыткая фигура. Сезар с Александром какое-то время молча за ней следили. Похоже, вечерний гость был один. Мальвани кивнул Александру и, нырнув в сумерки, вынырнул за спиной пришельца, приставив к его шее охотничий кинжал. Тот вздрогнул от неожиданности и поднял руки. Александр, еще раз прислушавшись, подошел к ним.

Добычей Сезара оказался коренастый молодой парень с маленьким носом и огромной выдающейся вперед челюстью, отчего в профиль его физиономия напоминала ущербный месяц.

– Сандер, – Мальвани кивнул на малоносого, – наш гость знает много интересного и обещает еще больше, но не даром.

– Десять аувов, – сообщил молодчик, – нет, фетывнадцать!

– За что хоть?

– За дево, – объяснил парень, – в бовоте есть твопинка, и по ней только фто кое-кто пвофол.

– Кто прошел?

– Фетывнадцать аувов, – насупился «месяц».

– Разоримся? – подмигнул Сезар Александру, тот улыбнулся и снял с пояса кошелек. Гость принял монеты по одной, попробовал на зуб, удовлетворенно ухмыльнулся, ссыпал десять монеток в висящий у пояса кисет, а четыре всунул в видавшие виды сапоги.

– Все фестно, – объявил он, – так вот – только фто с той стовоны сюда пгифли совдаты с лофадьми. Много. Они стали за певевеском.

– Где?

– Тама, – указал пальцем любитель ауров.

Норгэрель

Стайка красногрудых птиц вспорхнула с припорошенной снегом березы, подняв легкое сверкающее облачко, и Норгэрель счастливо рассмеялся. Его радовало все: и пушистые еловые лапы, и песни пришедших к ним с миром белых волков, и белые облака в синем небе. Странная болезнь ушла, оставив лишь память о пережитом кошмаре и слабость, постепенно отступавшую перед заклинаниями Рамиэрля и магией мира Зимы. Он был здоров, хоть пока еще не рисковал далеко отходить от давшего им приют дома, словно бы ждавшего тех, кто наконец в него войдет, разожжет огонь, откроет ставни, достанет из погреба бочонок с обжигающим темным напитком и копченые оленьи окорока.

Нэо и Норгэрель так и не поняли, был ли странный дом в лесу прихотью самого Ангеса, создавшего этот уголок снега и свободы для себя, истосковавшегося среди парков и дворцов Светозарного. Не знали они и сколько времени миновало во внешнем мире, о котором по молчаливому уговору старались вспоминать пореже. Здесь минуло две кварты, наполненные снежным сверканием, синими сумерками, запахом хвои, треском огня в очаге. Мир Зимы прекрасен, но они не могут остаться здесь навсегда. Когда он окончательно убедится, что здоров, нужно будет что-то придумать. Рене говорил про двери в иные миры, они должны попробовать их отыскать.