Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

Торка наслаждалась. Прогретая солнцем, зеленая, щебечущая – она благословляла бы Создателя за лето, если б только была способна думать об осени. Лионель Савиньяк об осени думал. В том смысле, что вряд ли фок Варзов успешно довертится до дождей, которые прекратят кампанию своей волей. Сражение состоится со дня на день, если уже не состоялось, и ничего хорошего Западной армии оно не сулит. Подход Эмиля, даже самый своевременный, разве что несколько сравняет силы и подхлестнет молодняк, и так начинающий заводиться. Лионель оскорбленных в лучших чувствах теньентов и капитанов не подзуживал; напротив, Проэмперадор Севера сделал для смягчения недовольства все, на что был способен, и теперь уводил отдохнувшие полки в Надор. Войска шли не быстро, хоть их и не обременяла артиллерия, бо́льшую часть которой отправили на границы Ноймаринен. Гнать людей и лошадей Савиньяк нужным не считал – он не спешил, он совершенно не спешил, готовый развернуться и броситься назад по первому же зову. Или без зова.

На душе становилось все неспокойней, однако тревога не мешала маршалу проминать Грато и любоваться пышной зрелой зеленью. И уж тем более она не сказывалась на делах. Принять отдышавшуюся армию, отправить Эрмали с его пушками к перевалам, забрать отбитого у мстительного Гогенлоэ Манрика, отписать Бертраму… Со стариком Ли был откровенен, не забыв даже про глаза адъютантов Рудольфа, жаждавших хоть какой-то победы.

Достойные перезрелых невест взоры в собственной приемной предвещают поражение. Рудольф не мог этого не понимать, и Лионель ждал курьера в лучшем для Талига случае с приказом оставить войска и мчаться в Хексберг, в худшем – форсированным маршем следовать в Марагону спасать вчерашний день. Но гонца не было, и Савиньяк выступил. На дорожку пришлось убеждать встревоженного маркграфа в том, что регент знает, что делает, а их дело – да-да, дорогой Вольфганг-Иоганн, именно так – выполнять распоряжения.

С Фридой разговор вышел более откровенным. Любящая дочь опасалась за отцовское здоровье и полагала, что регентом должен быть Алва или… не Алва. Лионель выслушал и разлил вино, подведя тем самым черту под деловой частью беседы. Утром он позавтракал с правящей четой и покинул Агмштадт. Все было хорошо, и позднее лето пахло малиной. К вечеру на дорогу выскочил олень, совсем молоденький… Само собой, дурачка подстрелили. Ли, хоть и не был суеверен, предпочел бы дичь с чужого герба, и еще он бы предпочел, чтобы малыш Арно набирался ума на ноймарских перевалах, а не мозолил глаза проигрывающей армии фамильной мастью…

– Мой маршал! Разъезд встретил губернаторский конвой из Надора. С ним следует некая госпожа Арамона. Она настаивает на личной встрече с вами.

– Хорошо. Полагаю, дамского седла в обозе не найти?

Луиза уселась на расстеленный для нее галантным адъютантом плащ, расправила юбку и принялась копаться в корзинке для рукоделия. Место для встречи выбрали идиллическое. Заросший шелковистой травкой склон спускался к речке, за ней зеленел даже не луг – лужок, на котором паслись овечки. Мало того, бережок до такой степени зарос незабудочками, что стал голубеньким. И среди этакой пасторали в ожидании красавца-военного восседала дура средних лет, портя пейзаж и едва не подвывая от нахлынувших воспоминаний об Эйвоне. Несчастный рыцарь столько говорил о цветах, а умер зимой и под камнями! Госпожа Арамона шмыгнула носом, сглотнула и принялась вдевать нитку в иголку, как никогда чувствуя себя вдовой.