Анджей Сапковский - Доля правды

Нетопырь замахал крыльями, поднялся выше, спланировал в сторону фонтана. В тот момент, когда кривые когти заскрежетали о камень бассейна, ужасная, слюнящаяся пасть уже размывалась, изменялась, исчезала, хотя появляющиеся на ее месте бледные губки все еще не скрывали убийственных клыков.

Брукса пронзительно, модулируя звук в ужасающий напев, завыла, вытаращила на ведьмака переполненные ненавистью глаза и опять завопила.

Удар волны был таким мощным, что преодолел Знак. В глазах Геральта завертелись черные и красные круги, в висках и темени застучало. Сквозь сверлящую уши боль он начал слышать голоса – причитания и стоны, звуки флейты и гобоя, шум вихря. Кожа на его лице мертвела и зябла. Он упал на одно колено, потряс головой.

Черный нетопырь бесшумно плыл к нему, на лету раскрывая зубастую пасть. Геральт, хоть ошеломленный волной крика, отреагировал инстинктивно. Вскочил, молниеносно подстраивая темп движений к скорости полета чудовища сделал три шага вперед, вольт и полуоборот, а затем быстрый как мысль двуручный удар. Клинок не встретил сопротивления. Почти не встретил. Геральт услышал вопль, но на этот раз это был вопль боли, вызванной прикосновением серебра.

Брукса, воя, превращалась на спине дельфина. На белом платье, чуть выше левой груди, было видно красное пятно под порезом не длиннее мизинца. Ведьмак скрежетнул зубами: удар, который должен был располовинить зверя, оказался царапиной.

- Кричи, вампирка, - буркнул он, отирая кровь со щеки. – Выорись. Потрать силы. А тогда я отрублю твою прелестную головку.

Ты. Ослабнешь первый. Колдун. Убью.

Губы бруксы не шевельнулись, но ведьмак слышал слова отчетливо, они раздавались в его мозгу взрываясь, глухо звеня, с отзвуком, словно из-под воды.

- Увидим, - процедил он и пошел, наклонившись, в сторону фонтана.

Убью. Убью. Убью.

- Увидим.

- Вереена!

Нивеллен, с опущенной головой, обеими руками вцепившийся в косяк, появился, пошатываясь, в дверях особняка. Нетвердой походкой пошел в сторону фонтана, неуверенно размахивая лапами. Воротник его кафтана был в пятнах крови.

- Вереена! – рявкнул он снова.

Брукса рывком повернула голову в его сторону. Геральт, занося меч для удара, бросился к ней, но реакции вампирки были гораздо быстрее. Резкий вопль – и очередная волна сбила ведьмака с ног, опрокинула навзничь, потащила по гравию аллейки. Брукса выгнулась, сжалась для прыжка, клыки во рту сверкнули, как разбойничьи кинжалы. Нивеллен, растопырив лапы словно медведь, попытался ее схватить, но она завопила прямо ему в пасть, отбрасывая на несколько саженей назад, на деревянные леса под стеной, которые обрушились с оглушительным треском, похоронив его под кучей досок.

Геральт уже был на ногах, бежал, полукругом огибая двор, стараясь отвлечь внимание бруксы от Нивеллена. Вампирка, в хлопающем белом платье, неслась прямо на него, легко, как бабочка, едва касаясь земли. Она уже не вопила, не пыталась превращаться. Ведьмак знал, что она устала. Но знал он и то, что, даже уставшая, она по-прежнему смертельно опасна. За спиной Геральта ревел Нивеллен, грохотали засыпавшие его доски.

Геральт отскочил влево, сделав круговой взмах мечом, быстрый и дезориентирующий. Брукса скользила прямо к нему – бело-черная, растрепанная, страшная. Ведьмак недооценил ее – завопила на бегу. Он не успел сложить Знак, отлетел назад, врезался спиной в ограду, боль в позвоночнике отдалась до самых кончиков пальцев, парализовала руки, подсекла ноги. Он упал на колени. Брукса, певуче воя, бросилась к нему.

- Вереена! – рявкнул Нивеллен.

Она обернулась. И тогда Нивеллен с силой вонзил ей меж грудей сломанный острый конец трехметровой жерди. Она не крикнула. Лишь вздохнула. Ведьмак, слыша этот вздох, задрожал.

Они стояли – Нивеллен, на широко расставленных ногах, держа жердь двумя руками и сжимая ее конец под мышкой. Брукса, словно белая бабочка на шпильке, повисла на другом конце шеста, тоже стиснув его обеими руками.

Вампирка душераздирающе вздохнула и вдруг сильно налегла на кол. Геральт увидел, как на ее спине, на белом платье, расцветает красное пятно, из которого в гейзере крови вылезает, отвратительно и непристойно, обломанный острый конец. Нивеллен крикнул, сделал шаг назад, затем второй, потом быстро начал пятиться, но не отпускал шест, волоча за собой пробитую бруксу. Еще шаг и он уперся спиной в фасад особняка. Конец жерди, который держал под мышкой, заскрежетал о стену.