Ольга Кай - Городская Ромашка

"Неужели из-за меня? Прости меня, Ромашка, прости"

Внезапно Мирослав услышал ее голос, в котором прозвучала горькая обида:

- Глупый, глупый венок!

Девушка взмахнула рукой, и колечко желтых цветов мелькнуло в воздухе и мягко шлепнулось на воду. Несколько секунд Мирослав смотрел, как покачиваются на поверхности Родны сплетенные в венок одуванчики, потом бросился вперед, на ходу снимая через голову вышитую рубаху.

Услышав быстрые шаги за спиной, Ромашка поспешила обернуться, но не успела - мимо нее пронесся человек и, сбросив на ходу рубаху, с разбега прыгнул в воду. Потрясенная Ромашка застыла на берегу, взволнованно подняв руки к груди.

Мирослав вынырнул как раз под Ромашкиным венком - случайно это у него получилось или нет, девушка не поняла. Улыбнувшись ей, Мирослав погреб к берегу. Выбравшийся из-под воды недалеко от все еще не пришедшей в себя Ромашки, он снял мокрый и совершенно жалкий на вид венок с головы, причем снял с явным сожалением.

- Зачем же так, - в голосе прозвучал укор, однако взгляд Мирослава показался Ромашке виноватым. - Для кого плела, Ромашка?

Девушка опустила глаза: надо же, ведь всего-то немного не дождалась. И теперь ее и без того не особо ценный подарок превратился в почти бесформенное нечто. Но Мирослав не спешил возвращать его девушке, и, к тому же, он все-таки пришел…

Мирослав стоял перед нею с промокшим венком в руках, полотняные штаны липли к телу, а с волос ручейками стекала вода и бежала по лицу и плечам. Ромашка рассеянно подумала, что, должно быть, вода в Родне еще холодная. Она молчала, упорно не желая отвечать на вопрос - разве не знал Мирослав, для кого? Разве мог сомневаться?

Он улыбнулся.

- Подаришь его мне?

Девушка хотела кивнуть, но взгляд ее снова упал на венок, который после купания в речной воде выглядел далеко не лучшим образом, и Ромашка смущенно прошептала:

- Он мокрый. И некрасивый.

Мирослав повел плечами, будто желал сказать, что все это - совершенно незначительные мелочи.

- Так подаришь?

Ромашка вздохнула и, наконец, согласно кивнула. Мирослав сам опустил мокрые одуванчики себе на голову и улыбнулся.

- Прости меня, Ромашка. Я задержался в дороге.

- Ничего. Не страшно, - пролепетала девушка в ответ.

Чуть нахмурившись, Мирослав вытер ладонью лоб, по которому ползли капельки воды, бросил взгляд на лежащую в траве рубаху.

- Ты же замерзнешь, - заволновалась Ромашка. Она наклонилась, подняла рубаху, но замерла нерешительно, соображая, что на мокром теле ткань тоже вымокнет и не будет греть.

- Не замерзну, - ответил Мирослав, подошел ближе, заглядывая в лицо Ромашке. - Скажи, Ромашка, для кого ты венок плела? Для меня?

Ромашка ответила на его взгляд и, не выдержала, рассмеялась.

- А у тебя есть другие предположения? - поинтересовалась она.

Ее невинный вопрос почему-то озадачил Мирослава, отчего девушке вдруг стало совсем весело. Быть может, это давало о себе знать нервное напряжение сегодняшнего дня, наконец отпустившее душу, но Ромашка над этим не задумывалась. А Мирослав упрямо ждал ответа, хотя, с точки зрения девушки, он был очевиден.

- Для тебя, - сказала Ромашка со вздохом и - словно кто-то отпустил вдруг натянутую струну - как-то сразу стало вдруг легко и спокойно.

- Спасибо, - тихо ответил Мирослав. Он все еще внимательно, очень внимательно смотрел ей в лицо, потом взял из Ромашкиных рук свою рубаху и осторожно надел, стараясь не промочить ткань волосами, с которых все еще капала вода, и не уронить венок. Теперь Ромашка могла до стежка разглядеть вышитый узор на его вороте, и девушка так и делала - смотрела на вышивку, не решаясь поднять глаза.

- Пойдешь за меня?

- Что? - не поняла Ромашка. Она вопросительно посмотрела в светлые глаза Мирослава и вдруг сообразила, что означал его вопрос. Ей стало жарко.

- Ромашка…

Она молчала. Упрямо молчала, пытаясь хотя бы собраться с мыслями, но мысли путались, мешали одна другой. Почему-то сразу вспомнилась Злата - не та заплаканная девушка, что приехала вместе с матерью, братишкой и дедом в Вестовое, а светлокосая красавица, которая встретила Мирослава в Долине Ручьев, танцевала на обжинках с васильками в волосах… и Ромашка вдруг поняла, что именно ее пугает: по сравнению со Златой она чувствовала себя почти лягушонком, да к тому же Мирослав ведь никогда не говорил ей о любви. Ни разу. И даже не намекнул.

- А разве ты меня любишь? - спросила девушка и затаила дыхание, ожидая ответа.