Лорел Гамильтон - Дыхание Мороза

Я недоуменно нахмурилась.

— Это правда, мистер Кортес. Почему я должна ее скрывать?

— Вы не понимаете, как отразится эта информация на вашей репутации с подачи СМИ?

— Ваш вопрос мне не понятен.

Кортес повернулся к Биггсу и Фармеру.

— Не часто я такое говорю, но предупредили ли вы клиента о том, каким образом может использоваться официальная запись, пусть даже закрытая?

— Я обсуждал с принцессой этот вопрос, но… Мистер Кортес, Неблагой двор относится к сексу иначе, чем б о льшая часть мира. И уж точно иначе, чем большинство людей в Америке. Мы с коллегами это уяснили, когда готовили принцессу и ее стражей к нынешней конференции. Если вы даете понять, что принцессе не следует так открыто говорить о том, что она делает наедине со своими стражами, то не тратьте слов зря. Она считает совершенно в порядке вещей все, что с ними делает.

— Не хотелось бы затрагивать болезненную тему, но принцесса была не слишком довольна, когда ее прежний жених, Гриффин, продал в газеты ее снимки, — возразил Кортес.

— Да, это причинило мне боль, — кивнула я. — Но лишь потому, что Гриффин предал мое доверие, а не из-за стыда. Когда делались те фотографии, я его любила и думала, что он любит меня. В любви нет стыда, мистер Кортес.

— Либо вы очень храбры, принцесса, либо не в меру невинны. Не знаю, правда, подходит ли слово «невинна» к женщине, которая регулярно спит почти с двумя десятками мужчин.

— Я не невинна, мистер Кортес, я просто думаю не так, как обычные женщины.

Фармер подытожил:

— Заявление короля Тараниса, что трое обвиненных им стражей совершили преступление из-за неудовлетворенных желаний, — ложное допущение. Оно основано на недопонимании королем обычаев родственного двора.

— А Неблагой двор отличается в отношении к сексу от Благого? — спросила Памела Нельсон.

— Позволите мне ответить, мистер Фармер? — попросила я.

— Прошу вас.

— Благие слишком подражают людям. Пусть они застряли где-то между шестнадцатым и девятнадцатым веками, но все же они гораздо больше Неблагих стараются походить на людей. Многим их изгнанникам пришлось уйти к нашему двору потому только, что они хотели оставаться верными своей природе, а не «цивилизоваться» на людской манер.

— Вы как по писаному говорите, — заметила Памела.

Я улыбнулась:

— Я и правда написала в колледже работу о различиях между двумя дворами. Мне казалось, она поможет моему преподавателю и сокурсникам понять, что Неблагие не так уж плохи.

— Вы первой из фейри прошли университетское обучение в нашей стране, — сказал Кортес, тасуя свои бумаги на столе. — Но не последней. С тех пор университетские дипломы получили несколько малых фейри.

— Мой отец, принц Эссус, предполагал, что примеру члена королевской семьи могут последовать наши подданные. Он считал, что познание и понимание страны, в которой мы живем, — необходимое условие адаптации фейри к современной жизни.

— Ваш отец не дожил до вашего поступления в колледж, если я не ошибаюсь? — спросил Кортес.

— Нет, — коротко сказала я.

Дойль с Морозом потянулись ко мне одновременно. Их руки столкнулись у меня на плече. Дойль руку там и оставил, а Мороз убрал и накрыл мою ладонь на столе. Они просто среагировали на мое напряжение, но их реакция всем дала понять, как они опасаются за меня при упоминании этой темы. Разговор о моем бывшем консорте их не взволновал — наверное, мои стражи думали, что стерли память о нем своими телами. И правильно думали — так оно и было. Дойль мое настроение обычно чувствовал безошибочно. А Мороз, сам склонный к переменам настроения, все больше учился понимать меня.

— Полагаю, этот вопрос закрыт, — сказал Биггс.

— Прошу прощения, если огорчил принцессу, — извинился Кортес, но в его тоне не слышалось сожаления. Я задумалась, почему он счел нужным напомнить об убийстве моего отца. Кортес, как и Шелби, как и Ведуччи, не производил на меня впечатления импульсивного человека: он ничего не делал необдуманно. Вот в Нельсон и прочих я еще не разобралась. От Биггса и Фармера я ждала расчетливого поведения. Но что же надеялся выгадать Кортес от упоминания смерти моего отца? — Мне очень жаль, но у меня были причины поднять эту тему.

— Не вижу, какое отношение она имеет к предмету разбирательства, — возразил Биггс.

— Убийцу принца Эссуса не нашли, — сказал Кортес. — Насколько я помню, даже серьезных подозрений ни против кого не было?

— Мы ничем не смогли помочь ни принцу, ни принцессе, — сокрушенно кивнул Дойль.