nastiel - Кровь и туман (СИ)

– Он был альфой, его звали Амадеус. Это тебе о чём-то говорит?

Я киваю.

– Его убили свои же. Точнее, та часть стаи, которая не любит вас, стражей. – Тай снова глядит на предмет в своих руках. Если его ему разрешили оставить, значит, это что-то неопасное. Если Тай держит это при себе, значит, это что-то ценное. – Убили из-за того, что он собирался жениться на такой, как вы. Мы с сестрой остались вдвоём. А потом она переметнулась на сторону убийц отца, и я остался один. – Тай сжимает ладони в кулаки.

– Ты напал на меня, потому что хотел отомстить мне в лице всех стражей?

– Ещё одна глупая попытка сделать хоть что-то.… Вот уже полгода пытаюсь, но я не убийца, хоть и не буду врать – желание не оставить от вас и мокрого места слишком высоко.

– Я тебя понимаю.

Тай прыскает:

– Сомневаюсь.

Он бегло осматривает меня. Несколько раз его глаза вспыхивают голубым буквально на секунду. Интересно, о чём он думает?

– Что же произошло с тобой? – наконец спрашивает он. – Почему ты… Ты боишься. И это не что-то временное – страх стал твоим вторым запахом после первого, естественного.

– Все вокруг меня умирают, – говорю я.

И вдруг понимаю – впервые произнесла это вслух.

Вот она – точка невозврата. С этого момента слова имеют вес. Теперь они значат больше, чем когда были призрачной ватой в моих мыслях.

Теперь они настоящие. Теперь они живые.

В отличие от тех, кто по моей вине давно обрёл покой где-то под землёй.

– Умирают те, кто больше меня достоин жить, – продолжаю я. – И я уже никак не могу это исправить.

– Они умирают не из-за тебя, – говорит Тай с лёгким пренебрежением. – А то слишком много чести. Они умирают, потому что кто-то их убивает. Ведь не ты держишь оружие?

Я качаю головой.

– Не я. Но их кровь всё равно просачивается через мою кожу, – я вздыхаю. – И я боюсь, знаешь, больше всего на свете, что это ощущение уже никогда меня не покинет.

Тай ведёт бровью. Даже если он хочет что-то сказать, похоже, делать этого он не будет.

Христоф мёртв, и он остался только в моих воспоминаниях, но всё равно ему удаётся влиять на чужие жизни. И сейчас запястья Тая, как было в моём сне, связаны тонкими нитями безысходности.

Он жив, но эта жизнь даётся ему ещё труднее, чем принятие факта смерти.

Я должна что-то сделать. Если не могу взять под контроль свою жизнь, то, быть может, стоит начать с других?

Я встаю с пола, прикладываю ладонь к межкамерной панели. Тай вскакивает на ноги вместе с тем, как щёлкает замок, оповещая об открытии.

– Что ты делаешь? – спрашивает он.

– Пытаюсь всё исправить, – говорю я. Хватаюсь за прутья решётки и отодвигаю её в сторону, позволяя Таю покинуть камеру. – Я знала парня, на тебя похожего. Он тоже стал тем, кем стал, не по своей вине. Но его мне спасти не удалось, а тебя… Может, шанс ещё есть.

В ответ на мои слова Тай коротко кивает. Оглядывается в поисках отступного пути. Его взгляд устремляется на что-то в противоположном от лифта направлении, и я понимаю – для заключённых должен быть другой вход.

А значит, и выход.

– Только не позволяй мне сожалеть об этом, – прошу я чуть ли не слёзно.

Я доверяю малознакомым – это мой главный минус. А всё потому, что я стараюсь никогда не судить о ком-либо по поступкам, не зная всей картины.

И это – мой главный плюс.

– Надеюсь, ещё увидимся, – бросает Тай вместо благодарности.

Это последнее, что он делает, прежде чем пуститься наутёк.

Всё или ничего. Если я снова ошиблась, мой собственный список смертников грозит пополниться чьим-то именем.

***

– Слава! – окликают меня в коридоре.

Каждая клеточка тела покрывается мурашками.

Нас рассекретили , – проносится в голове.

Сейчас Тая и меня ему в компанию посадят за решётку. Стараясь сохранять последние остатки самообладания, я оборачиваюсь. Ко мне идёт девушка с короткими волосами, выкрашенными в ярко-зелёный цвет.

– Да? – спрашиваю я, стараясь найти в голове хоть одно воспоминание о ней или её имени.

Но в этом отпадает вся необходимость, когда я вижу на её шее золотое ожерелье.

“Марья”.

– Да, Марья? – повторяю зачем-то.

На секунду в глазах Марьи вспыхивает непонимание. Потом она, видимо, вспоминая, с какой целью меня звала, щёлкает пальцами:

– К тебе там гости пришли. – Марья кивает головой наверх. – Я попросила её подождать в гостиной.

– Спасибо.

Зря переживала. Хотя… гости?

– Только ты бы поторопилась, – губы Марьи растягивает широкая улыбка. – Там Марк, и он, по-моему, положил глаз на твою подругу.